– Июда поганая,- прошептал еле слышно Висковатый и рванул ворот своей ферязи.
Большая блестящая пуговица, не выдержав надругательства, оторвалась, отскочила к печке и, печально звякнув о кафельную плитку, улеглась на полу.
– Каков есть,- не стал спорить я.
– А сам-то как ныне мыслишь, правду он отписал али как? – криво усмехнулся Висковатый.
– Скрывать не стану – и худого повидать довелось, тех же татей шатучих, кои меня до нитки обобрали, но и хороших людей немало,- вложив в голос всю возможную искренность, ответил я,- А коль сравнивать с народами в иных странах, то, пожалуй, что и получше. Те больше о выгоде думают. Даже церковь и та отпускает грехи строго по установленным ею ценам. Нет такой скверны, которую они бы не перевели в деньгу. Мать убил, или монахиню соблазнил, или со скотиной в блуд вступил – все грехи отпустят, только плати. А у вас о душе помыслы. Как бы худо ни было, все равно вы про нее не забываете. Потому и решил присмотреться да здесь остаться, коль государь дозволит.
– Дозволит,- вздохнул он.- Мы гостям завсегда рады, особливо ежели они без камня за пазухой приходят, не так как некие. А ты меня не обманываешь? Может, ты поклеп возводишь на аглицких гостей? – И вновь вперил в меня свой пронзительный взгляд.
– А зачем? – Я равнодушно пожал плечами.- Пользу отечеству, кое я хочу здесь обрести, напрасными наветами не принесешь, один лишь вред. А супротив англичан я ничего не имею. Опять же человек на человека не приходится – встречаются хорошие люди и среди них.
– Ну-ну…- многозначительно протянул дьяк, но больше ничего говорить не стал, лишь заметил, что время позднее, а потому мне лучше всего было бы заночевать у него. Опять же рогатки, сторожи. Нет, холопов он со мной пошлет, но все равно возни не оберешься.
– К тому же сызнова не договорили мы с тобой,- многозначительно произнес он,- Так что все равно тебе к завтрему сюда ворочаться.
Вот так и получилось, что эту ночь я впервые провел на мягкой пуховой перине. И на, и под. Честно говоря, я и не знал, что они используются здесь не только вместо одеяла, но и вместо матраса. С непривычки долго не мог заснуть, пытаясь проанализировать, не допустил ли где ошибки.
Рискованно было, конечно, вот так вот, с первых встреч, выкладывать на стол козыри – это я про перемирие шведов с датчанами. А с другой стороны, заинтересовал я дьяка этими знаниями, всерьез заинтересовал, да так, что тот время от времени меня почти и не слушал – уж очень важную новость получил.
К тому же этот козырь у меня далеко не последний. Полна рука, только выкладывай. Да еще в рукаве пара тузов припрятана – это я про свое знание истории. Главное – вовремя их подавать, чтоб ни раньше ни позже.
Потом прикинул про англичан. Может, не стоило мне на них так уж напускаться? Хотя нет, как раз в этом году Иоанн Грозный должен их лишить всех привилегий, рассердившись на послание королевы, где говорилось только о торговле и ни слова ни о заключении союза, ни о его предложении. Каком? Да замуж ее наш Ваня звал, а у нее хватило ума отвертеться. Она вообще – дамочка шустрая, хвостом вертела налево и направо, но в руки никому не давалась. Потому и разозлился на нее царь. Не привык он, когда его посылают, пускай и в деликатной форме. А у меня и на ее счет тоже кое-что имеется. Как раз хватит, чтоб успокоить уязвленное государево самолюбие. Так что все правильно.
И тут новая мысль пришла в голову. А если попытаться как-то намекнуть Висковатому на предстоящую опасность? Не дурак же он, должен понять, что я ему добра хочу. Тогда нет смысла лезть к царю в любимчики, поскольку быть приближенным к человеку, к которому сам Иоанн Грозный пока еще относится очень уважительно, вполне достаточно. Ну а если не получится уберечь от казни, то можно успеть решить вопрос со сватовством до предстоящей опалы. Правда, тогда надо поторопиться.
Вот только как бы получше это сделать? Вертел в голове и так и эдак, но на ум ничего путного не приходило – сказывалось вечернее напряжение, когда приходилось внимательно контролировать свою речь, дабы невзначай не ляпнуть лишнего. Помаявшись еще минут десять, я решил, что утро вечера мудренее, а потому выкинул все из головы и постарался уснуть.
