«Это что же получается,- думал я, пока одевался да обувался,- Выходит, не врал парень. И впрямь он тут ни при чем. А я его палкой, и не только – еще немного, и дубиной своей добавил бы. Никак совсем перестал разбираться в людях».
– Болит? – смущенно спросил я, кивнув на его разбитую губу.
– Ништо,- улыбнулся он.- Чрез седмицу рожа как новая будет.
– Лицо,- поправил я и, видя его недоумение, добавил: – Лик. Рожи – это у них,- И посочувствовал: – Как только ты ухитрился к ним попасть? Ведь ты ж не их замеса,- А сам уже карманы проверяю.
Ух ты, мать честна. Здорово-то как. То ли Паленый в них не лазил, то ли попросту оставил все как есть. Правда, немного и было – нож да спички, но в дороге они самое то. Хорошо, что на штанах сразу четыре кармана. Как раз один из пустых определил под пакетики с лекарствами.
Сам же Апостола вполуха слушаю, как он про жизнь свою рассказывает. Вообще-то ничего особенного, наверное, если брать нынешние времена, самая что ни на есть обыденная история. Но меня, который еще позавчера сидел в электричке, а потом в автобусе и матюкался, что настоящей любительской колбасы вроде той, какую делали в советские времена, теперь не найти ни за какие деньги, этот рассказ впечатлил.
Жил хлопец в деревне Чуриловке близ Твери. Все как обычно, папа, мама, крестьянские заботы и хлопоты, периодически даже успевал бегать к местному дьячку, обучаясь грамоте и проявив к книжному делу особые способности. Еще неплохо пел на клиросе с другими певчими. Свое умение он тут же попытался продемонстрировать и мне, затянув:
– Величаем тя, пресвятая дево, и чтимо святых твоих родителев, и всеславно славим рождество твое-э-э…- но был бесцеремонно мною оборван, хотя голос и впрямь хороший.
Я не специалист, но вроде бы поющих в таких высоких тональностях именуют тенорами. Предметом особой гордости Апостола было исполнение им обязанностей служки по воскресеньям, на особо торжественных церковных мероприятиях.
Всю жизнь в одночасье перевернул бандитский налет на их деревню. К сожалению, это была не обычная шайка грабителей – те бы так не зверствовали. Говоря современным языком, это было законное вооруженное бандформирование. Если же попроще – опричное войско государя всея Руси Иоанна Васильевича, который организовал поход на Новгород с целью покарать за готовящуюся измену. К сожалению, Тверь лежала на его пути…
Случилось это всего несколько месяцев назад. В одночасье заполыхали избы, кстати, заодно с церковью, для которой никто не собирался делать исключения, мужиков, стариков, детей убивали походя, рубя прямо на улице, женщин насиловали, не особо разбирая, кто перед ними – двадцатипятилетняя баба в соку или десятилетняя несформировавшаяся девчонка.
Тогда Апостол уцелел чудом. Кинувшись на защиту матери, он получил хорошую зуботычину, в падении ударился об угол дома и потерял сознание, а когда пришел в себя, все было кончено. В одночасье потеряв отца и мать, парень побрел куда глаза глядят. А время-то холодное, ну и голодное тоже – и намерзся, и набедовался, скитаясь по дорогам, пока случайно не встретился с бандой Посвиста.
Решив по своей наивности, что они не просто тати, но славные борцы за счастье трудового люда с проклятыми угнетателями-опричниками, он и остался у них, готовясь к последнему и решительному бою с личной гвардией царя. Потому-то он и интересовался, не принадлежу ли я случайно к «адову племени кромешников». Наслушавшись же разговоров своих напарничков, начал понимать, что к чему, и, если бы меня не было, все равно бы он от них потом ушел. Вот только не исключено, что при этом с запачканными руками. Пускай не убийством, но участием в грабеже – точно.
Так за разговорами отмахали мы километра три, а то и четыре, пока я наконец не спохватился. Перебивать было неловко, ну хотя бы из простой благодарности за возвращенные штаны и берцы, а как только он закончил свою повесть, я как бы между прочим полюбопытствовал:
– А ты сейчас, собственно, куда направляешься? Нам что, по пути?
И встал как вкопанный от простодушного ответа Апостола:
– Дык рази ж ты меня не взял с собой, дядька Константин?
