Мег уставилась на него, инстинктивно скрестив руки на груди. Она даже не подозревала, что скрещенные руки не прикрывают, а наоборот, привлекают внимание к ее груди! Однако Николас расценил этот жест как кокетство и был весьма недоволен — во всяком случае, так ему казалось — Мег.
— Я принес вам кофе, — буркнул он.
— Э-э… благодарю вас, — пробормотала Мег, торопливо соображая, как бы изловчиться взять чашку так, чтобы не сократить даже на дюйм дистанцию между собой и Николасом.
Не то чтобы она всерьез считала, будто ей угрожает нападение с его стороны, да и сама она вовсе не собиралась бросаться к нему в объятия… Так почему для нее вдруг стало жизненно важно не стоять к Николасу слишком близко? Только потому, что вспомнилась сцена в кухне, когда он ее поцеловал и она откликнулась? Но ведь это еще не означает, что нечто подобное может повториться.
И все же ей не удалось сдержать легкую дрожь, прошедшую по ее телу при воспоминании о тех восхитительных мгновениях, и у нее не вызывало сомнений, что причина этой дрожи совсем иная, чем та, которая заставляла ее стучать зубами после вынужденного купания в реке. Она не может, не должна так реагировать на Николаса! У Мег невольно вырвался слабый вскрик протеста, а на щеках от смущения выступил румянец.
Николас, не подозревающий о том, что за мысли бродят в ее головке, заметил, как вздрогнула Мег, и истолковал это по-своему. Он решил, что Мег успела простудиться. Николас быстро огляделся, ища, куда бы поставить чашку, и решил, что больше некуда, кроме как на тумбочку возле кровати, рядом с которой и стояла, обхватив себя руками, Мег.
Он подошел к тумбочке, поставил на нее кофе и распорядился:
— А теперь в постель. Быстро.
— В постель? — растерянно переспросила Мег и беспомощно посмотрела на Николаса, лицо которого выражало решимость, потом на кровать и снова на Николаса.
Ей доводилось слышать от подруг о мужчинах, которые стремятся верховодить в любовных играх, но чтобы так прямо приказать ложиться в постель?..
По тому, как покраснела Мег, Николас понял, о чем она думает, и тихо выругался.
— Вы дрожите. Наверное, вы простудились, я только хочу… — начал он, невольно подходя ближе к Мег.
— Не подходите! — запротестовала она, попятившись.
Чтобы удержать Николаса на расстоянии, Мег вытянула руку вперед, но не учла, что полотенце не слишком крепко завязано над грудью. К тому же, пятясь, она нечаянно наступила на его край. Чувствуя, что полотенце соскальзывает, Мег попыталась ухватиться за край махровой ткани. В то же мгновение Николас тоже протянул руку к полотенцу, как истинный джентльмен пытаясь защитить стыдливость дамы. Но у Провидения, как видно, были на этот счет другие планы. Мег вместо полотенца схватилась за воздух, а рука Николаса неожиданно наткнулась на мягкую теплую женскую плоть.
Почувствовав, как рука Николаса коснулась сначала ее плеча, а потом груди, Мег охнула, ее тело будто накрыло теплой волной, полотенце — а заодно и все недавние сомнения — были забыты. Николас обнял Мег и привлек к себе.
Мег подумала, что он пытается ее согреть и, раз уж он так добр, нужно оказать ему всяческое содействие. Очевидно, ему будет куда легче согреть ее своим телом, если она обовьет Николаса руками. Она понимала, почему ему необходимо водить руками вверх-вниз по ее обнаженной спине: прикосновения его рук рождают в ней ощущение восхитительного тепла, а уж что творится с ее нервными окончаниями, вообще не поддается описанию. Мег и не догадывалась, что ее кожа неимоверно чувствительна. А если то, как Николас целует бешено пульсирующую жилку на ее шее, и нельзя назвать общепринятым способом согревания — что ж, зато это необычайно, фантастически приятно и согревает гораздо лучше любых традиционных средств.
Мысль о традиционных средствах — бутылках с горячей водой и нагретых одеялах — напомнила Мег о том, что они стоят возле самой кровати, а затем у нее возникло непреодолимое желание лечь. Может, это оттого, что слегка кружится голова?
Мег чувствовала сквозь тонкую ткань рубашки Николаса тепло его груди. Открыв глаза, она увидела просвечивающие сквозь ткань темные волоски. Мег вдруг с особой остротой ощутила контраст между собственной женственностью и его мужественностью. Пальцы буквально заныли от желания дотронуться до его груди, проникнуть под рубашку и коснуться этих волосков, погладить кожу под ними. В мозгу ее вспыхнули разом сотни эротических фантазий, разум попытался было остановить их поток, запротестовал против подобного распутства, но быстро потерпел поражение.
