– Письмо, возможно, имело бы, – ответил Мейсон, – если бы я его увидел. Но вы предпочли оторвать все важное, оставив лишь анонимную часть, поэтому я и воспринимаю этот листок как анонимное письмо.
На лице Браунли проступило раздражение.
– Если вы думаете, что я раскрою имена тех, кто добывают мне информацию, то напрасно.
Мейсон пожал плечами.
– Я ничего не думаю. Я просто выложил на стол определенные карты и попросил вас ответить тем же. Пока вы этого не сделали.
– И дальше я не пойду, – твердо заявил Браунли.
Мейсон чуть отодвинул стул, чтобы встать.
– Уже уходите, мистер Мейсон?
– Да. Если вы уже выложили все, что собирались предложить, убедить меня вам не удалось.
– А вам не приходило в голову, мистер Мейсон, что убеждать надо совсем не вас?
Мейсон уже стоял, опираясь на край стола напрягшимися руками.
– Нет, не приходило. В рамках этого обмена мнениями босс – я. Раз вы не убедили меня, что правота на вашей стороне, значит, в следующий раз мы встретимся, как соперники.
– Речь делового человека, – признал Браунли, – но я намерен показать, что шах и мат вам поставлены до того, как мы начали.
– Шах и мат – это полнейшая завершенность. Что ж, шах мне объявляли многократно, а вот до мата дело доходило крайне редко.
– Тем не менее, на этот раз мат вы получите, мистер Мейсон. Дело в том, что я не хочу, чтобы в суде полоскали имя моей внучки. Я не хочу, чтобы внимание газет сосредотачивалось на моих личных делах. Поэтому я намерен удержать вас от участия в схватке на стороне этой липовой внучки.
Мейсон не смог сдержать удивления.
– Вы намерены удержать меня от того, что я собираюсь сделать?
– Именно так, – кивнул Браунли.
– Такие попытки ранее предпринимались, – сухо заметил Мейсон, – но успеха не принесли.
Глаза Браунли блеснули холодным весельем.
– Могу это понять, адвокат. Но раз вы собирали информацию о моей семье, то наверняка узнали кое-что и обо мне, а раз так, вам известно, что в схватке я не знаю жалости, противостоять мне не удается никому и я всегда добиваюсь желаемого.
– Мы уже рассуждаем об исходе, – сказал Мейсон. – А ваше заявление говорит о том, что вы пытаетесь удержать меня от начала процесса.
– Пытаюсь.
У Мейсона даже не нашлось слов. Он смог ответить лишь улыбкой вежливого изумления.
– Я собираюсь удержать вас от начала процесса, потому что вы – бизнесмен, – продолжил Браунли. – У другой стороны нет денег, чтобы участвовать в процессе. Их единственная надежда – до такой степени заинтересовать адвоката, располагающего достаточными средствами, что тот согласиться на вариант с «гонораром успеха». Таким образом, если я сумею доказать вам, что надежды на выигрыш нет, вы, как и любой нормальный бизнесмен, не пожелаете и начинать.
– Даже не знаю, кто сможет убедить меня, что надежды на выигрыш судебного процесса нет. Я предпочитаю отталкиваться от собственных ощущений.
– Это понятно, – кивнул Браунли. – Я не настолько глуп, чтобы думать, будто мне удастся не позволить вам искать доказательства легитимности моей псевдо-внучки. Но в моих силах показать вам, что вы ничего не добьетесь, представив эти доказательства. Даже если она моя внучка, это ничего не решает. Девушка совершеннолетняя и ни при каких обстоятельствах я не обязан поддерживать ее материально. Единственный плюс от установления родства – шанс получить часть моего состояния после того, как я покину этот мир. Поэтому, мистер Мейсон, я пишу завещание, согласно которому большая часть моего состояния отойдет моей внучке, Джейнис Браунли, и я особо укажу, что под ней понимается девушка, которая сейчас живет в моем особняке, как моя внучка. Независимо от того, настоящая она моя внучка или нет, именно она станет бенефициаром согласно моему завещанию. Теперь я знаю, что вы можете попытаться оспорить мое завещание. Поэтому завтра, в девять утра, я подпишу документы о передаче прав собственности, согласно которым три четверти моего состояния отходит молодой женщине, которая сейчас живет в моем доме, как моя внучка, сохранив за собой ежегодное обеспечение. Оставшаяся четверть на тех же условиях перейдет к другому моему внуку, Филипу Браунли. – Глаза старика светились торжеством. – А это юридический орешек, который вам не расколоть. Я думаю, вы достаточно умны и не будете пытаться пробить головой кирпичную стену. Я хочу, чтобы вы поняли, что в моем лице нашли соперника такого же безжалостного, как и вы сами. Если я что-то решил, никто и ничто меня не остановит. В этом смысле, думаю, я очень похож на вас. Но, так уж вышло, что в этой партии все козырные карты у меня, и я намерен разыграть их со стопроцентной эффективностью. А теперь, мистер Мейсон, позвольте пожелать вам спокойной ночи и сказать, что встреча с вами доставила мне огромное удовольствие. – Длинные пальцы Ренволда Браунли на мгновение сжали мускулистую руку Мейсона, и тот почувствовал, что они холодны, как сталь. – Дворецкий проводит вас до автомобиля, – добавил Браунли.
