– Наверное что? – смешно заморгал Павел.
– Ты сказал, что наверное тоже будешь изучать этого… Эпштейна.
– Эпштейна – вряд ли, – мотнул головой умный мальчик. – Это кинорежиссер, а я далек от искусства. А вот Альберта Эйнштейна, великого физика, вероятно проходить буду. Но ведь его проходят в старших классах, до этого еще далеко. Как я могу с уверенностью сказать, что буду посещать школу через несколько лет? А вдруг я не доживу?
– Ой, девчонки, не переживайте, – хихикнула Катя, – он точно не умнее нас.
Это замечание разрядило обстановку. Девочки рассмеялись, и даже сам Павел заулыбался.
– В общем, с тобой все ясно, – вынесла наконец вердикт Катя. – Ты ботаник.
– Ну, ты, в общем, права, – слегка зарделся мальчик. – Биология, и, в частности, ботаника – одна из моих любимых наук.
– Она не в том смысле, – хмуро глянула на подругу Ирина.
– А в каком же тогда? – смешно вздернул белесые брови Павел. Он вообще был каким-то немного смешным, несуразным, начиная от тощей фигуры и неуклюжей, как у цапли, походки, и заканчивая лицом – тоже вытянутым, длинноносым и кажущимся слегка простоватым, но с высоким, умным лбом, над которым топорщились во все стороны светлые волосы.
– Не обращай внимания, Павлик, – постаралась увести разговор от ненужной темы Наташа. – Девочки шутят. Расскажи лучше, какие тебе еще предметы нравятся?
– Предметы? – совсем растерялся Павел. – В каком смысле? В широком или… Ах, ты о школьных предметах! – хлопнул он вдруг себя по лбу. – Тогда проще сказать, какие мне не нравятся.
– Я знаю, – хмыкнула Катя. – Физкультура.
– Отнюдь, – помотал головой Павлик. – Физкультура мне нравится. А вот от спорта я и правда далек.
– Ага, – криво улыбнулась Катерина, – и пение ты тоже любишь, только тебе медведь на ухо наступил.
– Не припомню такого случая, – задумался мальчик, – если только в раннем детстве…
Все три подружки весело фыркнули.
– Он такой клевый! – не удержавшись, опять перестав дуться, отвела Катю в сторону и шепнула ей на ухо Ирина.
– А как же Митрофанов? – шепнула в ответ та.
– Митрофанов красивый… – вздохнула, расстроившись снова, несчастная Ирка.
– Так кого приглашать на день рождения – Ивана или Павла?
– А можно обоих? – жалобно заморгала Ира. – Как раз трое на трое получится.
– А меня опять не посчитали… – притворно захныкала ведьмочка.
Больше в тот день ничего интересного не случилось, а лежа перед сном в постели, «сестренки» опять немного поболтали. Конечно же, они не могли не пообсуждать нового одноклассника.
– А он ничего, – сказала Катя.
– Кто? Пашка? – фыркнула ведьмочка. – Зануда и выпендрежник!
– Ну, почему сразу выпендрежник? Просто умный.
– Может и умный, но выпендривается.
– Нет, он не выпендривается. Просто он хочет нам понравиться.
– Смотрю, кое с кем это ему удалось.
– Со мной, что ли?
– Не только с тобой. В первую очередь, с Наташкой. Да и Ирка на него тоже запала.
– А ты нет!
– А я нет. Мне его ум до лампочки. Я и сама не дура. И умею побольше, чем он. Только не выпендриваюсь.
– Что ты заладила про свое выпендривание?
– Как раз не про свое. И вообще, в мужчинах надо ценить выдержку, силу, храбрость, ну и… верность, пожалуй. Вот Лешка Безбородов – парень, что надо. Смелый, благородный, и выдержка у него – о-го-го! Может, не очень пока сильный, но это он еще маленький, а вот повзрослеет – о-го-го каким станет!
– Ты вот над нами смеешься, что мы там на кого-то запали, а сама-то, смотрю – о-го-го! – в Лешку втюрилась, – захихикала Катя.
– Кто, я?! – подпрыгнула на кровати Катерина. То есть, подпрыгнули, разумеется, обе, но возмущаться продолжала ведьмочка: – Да я вообще никогда ни в кого не влюблюсь! Нужны они мне, мужики эти! Хвастуны и выпендрежники!
– И Лешка?
– Может, и Лешка. Я его не знаю почти. Может, он тоже в драку полез, чтобы перед тобой выпендриться.
– Передо мной?! – подпрыгнула теперь и Катя. – Почему это передо мной? Может, как раз перед тобой?
– Не говори ерунду, он меня даже не знает.
– Так это же как раз ты Витьке Белову нос разбила! Вот тебя Лешка и заметил. До этого он на меня и не смотрел даже.
– Ничего, на дне рождения насмотрится. Давай спать! Распрыгалась тут…
