Это ненормальное,
обостренное желание увидеть мужа заставило Ирину почти бежать по улице.
Интересно, кто из них раньше вернется домой? У нее уже нет сил ждать, ей нужно
открыть дверь – и чтобы он был там!
Он был там, но их
встреча оказалось совсем иной, чем представляла себе Ирина. Бледный и какой-то
отстраненный Павел едва взглянул на нее, сидя у компьютера. В его лице застыло
то же самое, что и вчера, выражение хирурга, подцепившего аппендикс, или
рыбака, выводящего из воды большую рыбину…
Казалось, Павел
вообще не выходил сегодня из дому: его куртка в передней висела точно так же,
как в тот момент, когда Ирина, торопясь вслед за нетерпеливым Тимкой, крикнула
мужу, чтобы он их догонял. И кроссовки стояли в точности таким образом, как она
их поставила, отодвинув подальше от прохода.
- Ты что, не был на
школьном дворе?
- Не был, – эхом
откликнулся он.
- Тебе не хотелось в
такой день проводить сына?
Павел ответил не сразу,
и Ирина вдруг испугалась, что он не ответит ей уже никогда. И вообще не будет с
ней разговаривать, а останется для нее как фотография – застывшее лицо с
неподвижным, устремленным на дисплей взглядом.
- Если бы хотелось, я бы
пошел, – наконец холодно обронил он. – Давай обойдемся без лишних объяснений.
Это говорил совсем
не тот Павел, которого Ирина знала больше десяти лет. Тот, настоящий, готов был
горы свернуть, лишь бы первого сентября самолично отправить Тимку в школу.
Однажды он, еще в прежней конторе, крупно повздорил с начальством, которому
заблагорассудилось послать его первого сентября в командировку. Павел никуда не
поехал – отправился с Тимкой на школьный двор. Вследствие чего и стал
необходим переход на новую работу.
- Павел, я не понимаю,
Павел, подожди, Павел, – говорила Ирина, проходя вслед за ним на кухню, где он
включил газ и поставил чайник. – Да что же это такое…
- Что такое? Что
особенного произошло?
- Почему ты так со мной
разговариваешь?
- Нормально
разговариваю.
Спокойствие Павла не
вписывалось в ситуацию. Во всяком случае, у них с Ириной обычно был другой
стиль общения.
- Ты отвык от нас с
Тимкой, – уже чуть не плакала она. – Не разговариваешь, вообще не обращаешь на
нас внимания. Вчера весь вечер просидел за компьютером. И ночью – я думала, ты
так сразу не уснешь, подождешь меня… ведь сколько не виделись! – И дальше само
собой вырвалось скороспело поднявшееся откуда-то со дна души:
- У тебя что, другая
женщина?!
- Вот сразу и женщина,–
усмехнулся он.
- Нет, ты ответь!
Пожалуйста, ответь мне – да или нет?
- Глупости, – сказал
Павел.
Дальше он ходил по
квартире, собираясь в свою контору, пил на кухне чай, запирался в ванной,
откуда вышел выбритый и пахнущий туалетной водой, переодевался… А Ирина все это
время ходила за ним как собачка и лезла из кожи вон, пытаясь выжать из него
хоть какой-нибудь признак прежнего любящего мужа:
- Павел, я тебя очень
прошу… ну я тебя умоляю – давай поговорим по-человечески!
- Я говорю
по-человечески.
- Разве так мы
разговаривали прежде?!
Она барахталась в
унижении, понимая сама, что делает все неправильно. Если действительно
появилась любовница, надо не выявлять, а, наоборот, затушевывать этот факт,
чтобы вернее сохранить мужа. Стать спокойной и отстраненной, даже слегка
рассеянной, будто ничего на сей счет не замечаешь… И ждать, чтобы все кончилось
само собой. Ей нельзя рисковать, хотя бы из-за Тимки, который, в случае чего,
не перенесет разлуки с отцом. Ведь они были так близки…(ох, неужели в прошедшем
времени?!)
Но она столь жаждала
услышать от Павла какое-нибудь утешение, что продолжала выспрашивать, следуя за
ним по пятам:
- Павлик, ну скажи мне… ведь
я же переживаю… скажи, прошу тебя, я должна знать!
- Что ты хочешь знать? –
наконец остановился Павел, уже шествовавший с дипломатом в переднюю.
- Есть у тебя другая
женщина?
- Я же сказал, что нет.
И он хлопнул дверью,
а Ирина так и осталась стоять в прихожей, прижавшись лбом к холодному дверной
обивке. Он сказал «нет», и что-то внутри нее отозвалось внутренним согласием.
Ирина чувствовала, что это правда. Но странное дело – вместо огромного
облегчения, которое должно было охватить ее всю вплоть до кончиков ногтей,
вместо острой радости после страха потерять мужа Ирина испытывала сейчас то
самое гнетущее чувство, в первый раз возвестившее о себе вчера вечером. Только
теперь оно многократно увеличилось в размере. Сомнений не было – на всех
них наползало нечто гадкое и опасное, коренящееся не во внешних
обстоятельствах, а изнутри, точнее, в самом Павле. Несмотря на то, что он
сказал правду: любовницы у него действительно нет.
