Сергей Чекмаев
ПЕРЕСЕЧЕНИЕ
Семьдесят лет! Олег, дай ему волю, намалюет фосфоресцирующей краской эту цифру в холле института. С чего бы такая паника? Если Стоктон подкинет, наконец, давно обещанный грант ЮНЕСКО, можно будет уже работать спокойно, а не делить, как базарные торговки, компьютерное время, выкраивая часы и дни у сна, семей, любимых. Хорошо бы еще Костюков пробил у штатовцев разрешение на закупку суперкреев этой новой пятитысячной серии. А то они все категориями холодной войны думают, кое-что из наноэлектроники до сих пор в стратегическое сырье записано.
Черт, ну и холод сегодня! Октябрь только начался, а ветрище уже до костей пробирает. Нет, пора достать из дальнего шкафа зимнее пальто. Мама говорит, что я смотрюсь в нем, как огородное чучело, да ну и ладно... Не до красоты сейчас. Катька примет таким какой есть, а на остальных плевать.
Семьдесят лет! Чего я так распереживался! Во-первых, я столько не проживу. Да и цифра эта, конечно, не аксиома - на самом деле еще лет пять плюс-минус. Лучше плюс. Когда Стоктон, мужик, в общем к панике не склонный, обнародовал ее в "Биологикал энд генетик сайнз" впервые, мало кто воспринял его всерьез. Даже вся наша семнадцатая лаборатория, "структурники", качала головами.
Ну, то есть, головами качали большие боссы - Костюков, Подгоров, а мы, молодежь, плевали и размахивали руками. Как еще прикажете в двадцать пять-тридать лет реагировать на сообщение о грядущем конце света!
Аарпчхи!! Блин, холодрыга! Похоже, простыл. Где-то у меня платок был, Катька, когда приходит, всегда по пиджакам носовые платки рассовывает. Я еще смеялся в первый раз, зачем, мол, он мне, лысину что ли от пота протирать - так еще рано, пока кудрей хватает, не выпали. А, вот он... Ааапчхи! Точно весь просопливил, надо бы в аптеку забежать.
Ох, ёшкин кот! Про кота-то я и забыл. Со вчерашнего вечера, бедняга, не кормленный. Надо еще и в супермаркет, "вискас" какой-нибудь купить, только подешевле.
Я порылся в карманах, понял, что забыл дома кошелек, но это не страшно. В принципе, железками рублей тридцать набралось, Тигеру на то, что купила бы ваша киска, хватит. Жратва в холодильнике, вроде, какая-то есть, лечиться можно и аспирином, так что лишний раз на улицу не пойду.
Тем более дождь начался. Идеальная компания для гриппа - промозглый дождь, холодный ветер и легкая летняя куртка!
Да-а-а... Братец Виктор, о чем это ты думаешь... Как кота кормить, как бы гриппом не заболеть, тьфу! Ну, парень, ты даешь... Какие ничтожнейшие мысли вертятся в голове. Была бы какая-нибудь американская блокбастерина, обязательно про себя бы воскликнул... Мир гибнет! КАК! ТЫ!
МОЖЕШЬ! ДУМАТЬ! О! ВСЯКОЙ! ЕРУНДЕ!
Жизнь - не кино, иногда и о себе подумать стоит. Но как же все-таки ничтожен человек! Как мелки все его мыслишки и переживания! Что все это стоит по сравнению с грядущей катастрофой!
Нет, цивилизация накроется не от атомного пожара, не от загрязнения атмосферы и не от перенаселения вопреки всем прогнозам и фантастическим романам.
Да, тогда все это казалось бредом. Как же - медицина на победном марше, повергнуты чума, холера, оспа и проказа, еще лет пять и повальными прививками будут уничтожены полиомиелит и гепатит. Потом, к две тысячи восьмому, как обещал 41-й президент США (еще помните такого?
Клинтон его фамилия), будет готово и лекарство от рака, дайте еще миллионов десять - и вот он, эффективный способ лечения СПИДа. Кое-кто уже замахивался на главную мечту средневековых алхимиков - БЕССМЕРТИЕ. Вечную молодость.
А тут Стоктон со своими откровениями.
Я даже хмыкнул про себя, одновременно прыгая через лужу и уклоняясь от усердно метившего в мой правый глаз зонтика вальяжной бальзаковской дамы.
Сначала не поверили. Стоктон из Смитсонианского, опровергатель основ, клонировщик экстракласса, "клоунер" (синтез слов клоун и клонер), первый, кому удалось перешагнуть шестидесятипроцентный рубеж, - скандально известная фигура в медицинских кругах. А уж про журналистов и говорить нечего - его осмеивали, клеймили в околонаучных сборниках посредством язвительных статей и злобных карикатур. "Томороу сайнз монитор" изобразила англичанина в виде Франкенштейна, маленького, испуганного в окружении кучки монстроподобных типов, каждый из которых грозно вопрошал: "А где моя мама?"
