— Работа с джихадистами — интересный выбор для западной женщины, даже для социопатки. Не сказать, что эти группы больно-то прогрессивны, если это касается места женщины в обществе.
— Да, это загадка. Она не мусульманка, и нет свидетельств того, что она когда-то поддерживала эту идеологию. Может быть, её интересуют только деньги, но я склонен считать, что мы что-то упускаем.
— Думаешь, её привлекает риск работы с террористами?
Коннелли пожал плечами.
— Ответа нет. Обычные мотивы не обязательно применимы к психопатам. Джеффри Дамер убил и съел семнадцать человек, и у него в холодильнике нашли трое из их черепов.
— Как раз это — идеально рациональное поведение, — саркастично сказал Дэш. — Он не хотел, чтобы они испортились.
На лице Коннелли возникла улыбка, но лишь на мгновение.
— В отчёте прочтёшь, что в её квартире нашли камеру сенсорной депривации, — продолжил он. — Высшего класса. Весьма необычная штука, если говорить об интерьере гостиной.
— Какая камера?
— Такие раньше называли камерами подавления сенсорных ощущений. По сути — огромный гроб, заполненный водой и солью Эпсома. Забираешься внутрь, закрываешься — и болтаешься в ней, словно пробка — невесомый, в абсолютной тишине и полной темноте. Пока ты внутри, не получаешь практически никаких сенсорных ощущений, — сказал Коннелли и сделал гримасу. — Можно только догадываться, что она с нею делала. Совершала какие-то ритуалы? Запирала людей на целые дни, пытая их? — Он пожал плечами. — Эта девушка — наш худший кошмар: крайне умна и совершенно непредсказуема. Ни совести, ни сострадания.
Он замолчал, и в комнате стало тихо. Оба ушли в свои мысли. Дэш знал: какой бы ни была проблема, которую Коннелли не в силах разрешить имеющимися огромными ресурсами, и достаточно важная для того, чтобы позвать на помощь Дэша, она очень и очень серьёзна. Он не был уверен, что хотел о ней услышать. Может быть, ему стоило бы уйти прямо сейчас. Какая, в сущности, разница? Остановишь одного злодея, так на его месте обязательно появится другой. Но Дэш не мог заставить себя уйти — по крайней мере, не утолив своё любопытство.
Дэш глубоко вдохнул и уставился прямо на Коннелли.
— Давай к делу, полковник. О чём мы здесь говорим — о биологическом оружии?
Коннелли нахмурился.
— Именно. И она — лучшая из лучших, может быть за всё время.
Выражение на лице Коннелли, и без того мрачное из-за описываемых им событий, резко изменилось к худшему.
— С её навыками и опытом в производстве вирусов, — сказал Дэш, — уверен, она может сделать их ещё более смертоносными и заразными. Но что с того? Их нельзя сдержать. Они с той же лёгкостью ударят по самим террористам. Знаю, эти группы не больно-то избирательны в том, кого убивают, но лидеры-то их уж точно не торопятся на небеса к семидесяти двум девственницам.
— Мои эксперты по биологическому оружию говорят, что учёный с её навыками может решить проблему сдерживания разработкой молекулярных пусковых механизмов. ДНК не только нужно встроить, она должна быть прочитана, и должен быть получен продукт, — пояснил Коннелли. — В ДНК есть области промоторов, которые контролируют, при каких условиях это происходит. Пусковые механизмы. Кто-нибудь с талантом Киры Миллер может разработать их по своим требованиям. Это похоже на троян, который заражает компьютер. Он дремлет до того времени, которое задал внедривший его козёл, а затем просыпается и сносит твои файлы.
Коннелли сделал глубокий вдох и продолжил:
— Мы думаем, она работает над тем, чтобы вирус обычной простуды встраивал специфические гены вируса Эбола в человеческую хромосому — так, как это делает ретровирус, — серьёзно сказал он. — Как и любая простуда, вирус быстро распространится. Вот только, помимо соплей из носа, заражённые получат бонус: гены, отвечающие за сильную геморрагическую лихорадку, связанную с вирусом Эбола. Она почти всегда фатальна. Жертвы страдают от жара, рвоты, диареи и неконтролируемого кровотечения, внутреннего и внешнего — из уголков глаз, из носа — отовсюду.
Желудок Дэша сжался в комок. Эбола — самый смертоносный из известных вирусов. Вряд ли стоит удивляться, что нечто такое многообещающее, как генная терапия и молекулярная биология, могут быть обращены на убийство, а не на лечение. У человечества, похоже, имеется уникальная способность находить деструктивное применение любой конструктивной технологии. Изобрёл компьютеры? Можешь быть уверен: кто-нибудь наверняка начнёт создавать для них компьютерные вирусы и изобретать другие способы атаки. Создал интернет, невообразимую кладезь информации? Не сомневайся — им воспользуются, чтобы вербовать преступников, и моментально обратят на пользу создателей и распространителей детского порно, секс-преступников и разного рода мошенников. Человечество всегда находит способ становиться себе худшим врагом, ни разу в этом не подвело.
