Резкое прекращение этого процесса наступило с появлением на монгольской исторической сцене нового великого завоевателя – Тимура Хромого. Тамерланом назвал его Кристофер Марло в пьесе «Тамерлан Великий» (1590), и это прозвище, образованное из соединения Тимур и «Lang» (по-персидски «хромой»), прижилось в европейской традиции. Родившийся 9 апреля 1336 г. в Ходжа-Илгар на окраине города Шахрисабз (в совр. Узбекистане) Тимур, сын Тарагая, был баруласом. Таким образом, он принадлежал к знатному роду монголов, происходивших от Чингисхана, которые после завоевания им и его сыновьями Центральной Азии стали говорить по-тюркски и приняли ислам. После смерти Чингисхана минуло чуть более ста лет; и раз никто не ставил под сомнение такую генеалогию, то можно условно с ней согласиться. И все-таки изначально три вещи отличали Тимура от его знаменитого предка.
Во-первых, Чингисхан исповедовал некую неоформленную и не имеющую постоянных мест отправления культа языческую религию. В частности, известно, что он приносил в жертву лошадей языческому божеству Тенгри. А Тимур был мусульманином. В личном плане – равно как и его окружение – он относился к требованиям этой религии достаточно свободно: пил вино, не совершал обязательных намазов, не постился в Рамадан, позволял женщинам не соблюдать предписанных правил в одежде, никогда не собирался совершить паломничества в Мекку… Однако все это не помешало ему сделать ислам своей идеологической программой, а кроме того, Тимур впитал материальную культуру ислама от архитектуры и декоративного искусства до литературы.
Во-вторых, Чингисхан был истинным сыном степей. Иной культуры, нежели культура кочевников, он не понимал, и даже более – презирал. Тогда как практически родной Тимуру Шахрисабз располагался по азиатским меркам в непосредственной близости от таких крупных и блестящих городов, как Самарканд, Термез, Бухара, Балк… А следовательно, Тимур не только знал механизмы и правила оседлой жизни, но и не чужд был культуре большого города.
В-третьих, Чингисхан появился, образно выражаясь, из ниоткуда. Тимура же чрезвычайно привлекала и манила имперская традиция, олицетворением которой и был сам Чингисхан. Великое государство монголов уже существовало, и на этот факт легко было опираться, тем более что легенда о прежнем величии империи была необыкновенно живуча и определяла менталитет степняков.
Карьера Тимура началась в управляемой баруласами провинции Мавераннахр (на территории современного Узбекистана). После череды успехов и поражений Тимур, в конце концов, победил своих противников, как нападавших из-за рубежа, так и участвовавших в междоусобицах. Требовались не только военные, но и дипломатические таланты, чтобы разобраться в постоянно меняющейся расстановке сил, создании и разрыве союзов. Это была важнейшая политическая школа. Прошедший ее мог смело вынашивать грандиозные планы. В 1370 г. Тимур захватил город Балк, сравняв его с землей. Самой ценной добычей победителя стала почтеннейшая Сарай-Мульк-Ханум, дочь Казан-хана из династии Чагатая, то есть, вне всякого сомнения, наследница Чингисхана по прямой линии. Тогда как родство с ним самого Тимура весьма запутано. Став пятой женой Тимура, Сарай-Мульк-Ханум придала законную силу честолюбивым мечтам и планам мужа. А тот на развалинах покоренного города в свой тридцать четвертый день рождения объявил себя правителем улуса Чагатая, принимая по сему торжественному случаю титулы: «Эмира, обладающего счастливым сочетанием звезд», «Императора своего времени» и – внимание! – «Покорителя мира».
Вещее прозвище! За 1370–1404 гг. Тимур создал государство, сравнимое по масштабам с империей Чингисхана, куда вошли Хорезм, Персия, Ближний Восток до Дамаска, Северная Индия с Дели, Закавказье… 20 июля 1402 г. в грандиозной битве восточнее Анкары он разбил турок-османов под командованием султана Баязида по прозвищу Молния, взяв его самого в плен. Европа вздохнула с облегчением. Лучшие христианские писатели прославляли далекого азиатского избавителя. Классический пример патетической слепоты в политике. Если бы Тимур пошел дальше и вторгся в континентальную Европу, та быстро пожалела бы о турках. К счастью, жить Тимуру оставалось уже недолго. Возможно, Анкара и была его величайшей победой, но она же и стала последней. Он умер 18 февраля 1405 г. «Покоритель мира» верил в террор в качестве главного и чуть ли не единственного средства укрепления своей власти. Джастин Мароцци писал («Тамерлан», Варшава, 2006): «В 1383 г. 2000 жителей Исфисора были живьем замурованы в стены башен. Четырьмя годами позже в Исфахане, священном персидском городе, убито 70 000 человек. Взятие Багдада стоило жизни 90 000 горожанам; из их голов, словно из кирпичей, построили 120 башен. Невероятные по жестокости сцены разыгрывались в Дамаске и Халебе (Алеппо). […] Если сравнивать с трагической судьбой мусульман, то христиане, иудеи и индийцы, которые, казалось бы, должны были ощутить на себе всю силу исламского меча, могли назвать себя счастливцами. Гнев Тимура обрушивался на них лишь время от времени, словно желая уравновесить, таким образом, резню своих собратьев по вере. В 1398 г. прямо перед сражением с исповедовавшим ислам султаном Дели Тимур приказал казнить 100 000 пленников, по большей части индийцев. Спустя два года по его приказу закопали живьем 4000 армянских христиан, на этот раз пощадив мусульманское население. Подобные кровавые действия Тимура носят явно произвольный характер, что опровергает утверждения, будто он вел священную войну». Конечно же дело тут не в религии, а во власти, построенной на страхе. По оценкам историков, непосредственными жертвами Тимура и его войск стали около двух миллионов человек, что с точки зрения демографии XIV в. представляется цифрой воистину ужасающей, далеко превосходящей количество смертей на совести Чингисхана.
