«Запомните хорошенько имя Верцингеторига, который сражался, защищая свою родину, страдал ради нее и умер в страшном застенке» (Э. Лавис, «История Франции», начальный курс, 1931).
«… Вот так и пал Верцингеториг, защищая родину от врагов. Он сложил оружие, но бился, пока хватало сил. На войне никто и никогда не может быть до конца уверен в победе, но всегда остается возможность сохранить свою честь, исполнив до конца воинский долг. Все дети Франции должны помнить Верцингеторига и любить его» (Курс средней школы, 1924).
«Помните о Верцингеториге, который без колебания отдал жизнь за родину» (Давид, Ферре, Пуатевен, «История», курс средней школы, 1955).
«Запомните имя этого галла, столь мужественно сражавшегося за свою отчизну» (Персонн, Бальо, Марк, «История Франции», курс средней школы, 1962).
И так далее, и так далее. Две тысячи лет спустя восстал из гроба позабытый галл, чтобы сделаться французом и символом французского патриотизма. Помните о нем, детишки.
Родился Арминий в 16 г. до н. э. и был, предположительно, старшим сыном Сегимера, правителя германского племени херусков, а следовательно, наследником престола. Из римских источников наверняка известно, что, будучи еще совсем юным, Арминий заседал в совете и нашел там поддержку многих членов совета, противостоящих растущему влиянию другого претендента на трон – Сегеста. Оба, и Арминий, и Сегест, видели будущее херусков, а также родственных и союзных племен – бруктеров, хауков и прочих – в союзе с римлянами, а потому всячески старались снискать их благосклонность. Они командовали поддерживающими легионы конными подразделениями, согласовывали с римскими полководцами свои политические шаги, во внешности и манерах старались подражать римлянам. Однако со временем стало ясно, что в этом своеобразном соревновании побеждает Сегест. Тацит в «Анналах» явно предвосхищает
события, констатируя, что уже 5–6 гг. херуски были разделены «на сторонников Арминия и Сегеста, одни были предателями по отношению к нам, другие отличались верностью. Арминий сеял смуту среди германских племен…». В действительности же раскол наступил только тогда, когда лояльный прежде Арминий понял, что римляне однозначно делают ставку на Сегеста. Антиримское выступление давало Арминию, как организатору и вдохновителю, возможность стать главой херусков, а в случае победы позволяло овеянному славой предводителю распространить свою власть и на другие германские племена, пока подчиняющиеся королю маркоманов Марбоду.
План Арминия был прост до наглости. Следовало выманить римлян из укрепленных, готовых к длительной обороне лагерей и склонить к движению по такой местности, где они могли пройти только узкими колоннами, не более 2–3 воинов в ряд. В такой ситуации армия Вара, насчитывающая 20 тысяч человек плюс обозы, растянулась бы километров на пять, а значит, в случае координированного нападения в нескольких местах одновременно отдельные когорты не смогли бы построиться в боевой порядок и помочь друг другу. Подтолкнуть к выступлению болезненно амбициозного и мечтающего о блестящих победах Публия Квинтилия Вара оказалось гораздо легче, чем Арминий предполагал. Хватило парочки донесений о бунте живущих на севере хауков и подозрительных передвижениях бруктеров, чтобы римский наместник воспылал желанием сделаться арбитром и усмирителем варваров. Обе стороны – римляне открыто, объявляя об этом во всеуслышание, а херуски и союзники Арминия в глубочайшей тайне – занялись лихорадочными приготовлениями.
Перед началом похода по старому легионерскому обычаю устроили пир горой. Тацит сообщает, что во время застолья Сегест «предупредил нас о готовящемся мятеже и советовал Вару заключить его самого, Арминия и остальных военачальников под стражу». Почему же Вар его не послушался? Объяснение этому столь банальное, что в него просто невозможно не поверить, дает Гай Веллей Патеркул в своей «Римской истории». По его словам, на пиру вино лилось рекой, подвыпившие германцы то и дело ссорились, устраивали потасовки и невразумительно обвиняли друг друга почем зря. Откровения Сегеста, на которые заговорщики реагировали дружным хохотом, римский наместник счел очередным пьяным бредом. Затем все заснули мертвым сном. А когда херуски проснулись и протрезвели, сумели убедить Сегеста отказаться от разоблачений. Впрочем, и время уже было упущено. Заревели трубы, и войско двинулось в поход. В передовом отряде двигалась кавалерия херусков, чтобы через несколько дней в решающий момент раствориться в тумане.
