Дан взял да и спросил об этом Нирута. Тот глянул сумрачно, рожу скривил и ответил без приветливости: «В свой срок поймешь». Это условный сигнал был: не хочу об этом говорить, тема неприятная, отвали, дружище, а то осерчаю. Дан и отвалил. Нирут и правда был в раздрае, но не из-за просьбы Флайта ли? Именно Квадра потребовалась, а ведь уж кто-то, а именно Флайт и знает, что они Квадрой быть не могут по тысяче разных причин. Чего бы не обратиться просто к паре властителей и изложить им ситуацию? Кто, в конце концов, равновесие должен поддерживать – Дан, что ли? Работа у них такая сложная и ответственная: отслеживать потенциальные опасности для мира и ликвидировать из беспощадно. Супротив пары властителей, наверное, ни один артефакт не устоит. Не доверяет? А Нируту, стало быть, доверяет. И Квадре, которая не-Квадра. Однако Меч этой самой «не» в свое время завалил собрата по поддержанию равновесия. В смысле – зарезал. Вульгарно. Флайту бы опасаться, а он вот доверяет…
– Уймись, – неожиданно посоветовал Люм вполголоса, – нарвешься на свою задницу. Не видишь, он не в себе. Не приставай, а то разберет на составные части.
Дан невразумительно буркнул, что и не собирался, но тут их услышал Нирут, мрачно зыркнул на Люма – и тот послушно отстал, поравнявшись с Чернышом. Зато приблизился Аль.
– Действовать будем по обстоятельствам. – замогильно возвестил Ум. – Я сильно предполагаю, что почуять-то артефакт мы сумеем, но вот подойти к нему близко – сомнительно, потому что он нас тоже почует. Драчка предстоит неслабая…
– Разберемся, – без уверенности сказал Дан, – мало ли, может, тот, кто эту штуку заполучил – человек вменяемый и с ним договориться можно. Почему сразу – драчка?
Оба посмотрели на него, как раз словно на невменяемого. Шарик, в военном совете не участвовавший, понесся в поле. Зайца увидел или еще какую дичь. Сейчас закусит и вернется.
– Посмотрю я, как ты будешь договариваться с человеком, у которого в руках все козыри, – проворчал Нирут. – Не будь наивным. Никто добровольно от такой власти не откажется.
– Даже я? – невинно удивился Дан, чем поверг властителя в состояние, переходное от глубокой задумчивости к выраженному гневу. Очень своеобразное сочетание. Золотистые глаза то вспыхивали яростью, то темнели, и обычно бесстрастная физиономия бесстрастной не была. Ну, с этими демонстрациями мы знакомы. Лицо Нирута выражает только то, что ему позволяется.
– Или я? – неожиданно поддержал Аль. – Может, Дан прав…
– Может. Дан и прав, – рыкнул Нирут, – да только исходить лучше из самого плохого расклада. Живее будешь. Меня, знаешь, и артефактом не прихлопнешь просто так, а вот вас очень даже можно. Так что будьте любезны…
Они покивали. Будем, будем, ты только не волнуйся, вот водички попей. Ты у нас Ум, тебе стратегию разрабатывать, а как до дела дойдет, разбираться будем.
Однообразные пейзажи приокеанской зоны начали приедаться на третий день. Сюда они добирались другой дорогой, используя порталы, а тут Нирут то ли конспирацию решил развести, то ли просто время на обдумывание заререзвировал, но почему-то предпочел лошадиные ноги. Вообще, до Флайтовой территории через полпланеты добираться, верхом-то долгонько… Впрочем, Нирут научился проходы открывать легко и точно, хотя от фейерверков избавиться так и не сумел, надоест зад в седле мозолить, мигом сориентируется.
Так, в общем, и вышло. К концу пятого дня Нирут сердито взмахнул рукой, прорезая ткань пространства (так поэтично это у них называлось) и мотнул головой. Лошадь, не привыкшая к столь эффектной магии, взвилась на дыбы и едва не сбросила его на землю, подав пример остальным, так что все спешились и протащили бедных животных в поводу, а те фыркали и упирались.
Здесь природа была посуровее, малость напоминала родную Сибирь… То есть казалось, что напоминала, потому что с пейзажами родной Сибири Дан был знаком довольно смутно, ведь пикники с Олигархом и прочие выезды на природу осуществлялись недалеко от города, картошка в подростковом возрасте выращивалась тоже не в лесу, а служил Дан совсем в других местах. Но классический сибирский пейзаж просто должен быть таким: небольшие горки, поросшие хвойным лесом, очень синее небо, очень зеленая трава и самый настоящий бурелом, из которого пришлось извлекать отчаянно визжащее величество Черныша Четвертого. Было и прохладнее, что скорее радовало, чем огорчало: умирать от жары, но держать фасон в полной властительской амуниции было малоприятно. А Нирут любил, чтобы они выглядели должным образом. Им, магам, хорошо, умеют они отгонять от себя некоторые капризы природы, а Дану надоедало обливаться потом под черной курткой.
