Сняв телефон с ремня, Джек посмотрел на дисплей. Звонил, как он и опасался, Аллен Айзенберг. Аллен был прозектором в одной из больниц, а в офисе судмедэкспертизы подрабатывал во внеурочное время, когда криминалисты считали, что требуется присутствие медика. Если проблема оказывалась слишком сложной для молодого патологоанатома, то в дело вступал дежурный эксперт. Этим вечером таковым был Джек.
— Простите, что беспокою вас, доктор Стэплтон, — произнес Аллен скрипучим голосом.
— В чем дело?
— Самоубийство, сэр.
— Ну и что из этого следует? Неужели ваши парни не могут справиться самостоятельно?
Джек плохо знал Аллена, но зато был прекрасно знаком с дежурившим Стивом Марриотом. Стив был опытным криминалистом.
— Это резонансное дело, сэр. Покойная была женой или подругой иранского дипломата. Он на всех кричит и грозится связаться с иранским послом. Мистер Марриот попросил ему помочь, но кажется, что для меня это слишком сложно.
Джек не ответил. Случилось неизбежное. Ему придется побывать в том месте. Такие дела неизбежно влекут за собой политические осложнения. И это была та сторона его профессии, которую Джек терпеть не мог. И успеет ли он к восьми вечера в ресторан, если сейчас отправится на место самоубийства? Его тревога усиливалась.
— Вы еще на линии, доктор Стэплтон?
— Да, во время последней проверки я все еще был на связи.
— Простите, доктор Стэплтон. Я подумал, что нас могли прервать, — сказал Аллен. — На всякий случай сообщаю адрес: квартира пятьдесят четыре D в башнях ООН на Сорок седьмой улице.
— Надеюсь, к телу не прикасались? — спросил Джек, надевая коричневый вельветовый пиджак. Он машинально прикоснулся к квадратному предмету в кармане.
— Во всяком случае, ни я, ни криминалист этого не делали.
— А полиция? — поинтересовался Джек, шагая по пустынному коридору к лифту.
— Я не спрашивал, но думаю, они ничего не трогали.
— А муж или… как его там… друг?
— Вы сможете узнать это у полицейских. Детектив стоит рядом, и он хочет с вами поговорить.
— Давайте его сюда.
— Эй, приятель! — Голос был таким громким, что Джек отвел трубку от уха. — Тащи сюда свою задницу!
Джек узнал голос. Это был его старый друг Лу Солдано, детектив из отдела расследования убийств департамента полиции Нью-Йорка. Дружили они лет десять, почти столько же, сколько он знал Лори. Собственно, Лори их и познакомила.
— Я мог и догадаться, что за всем этим стоишь ты! — простонал Джек. — Надеюсь, ты не забыл, что мы должны встретиться в восемь? И не рядом струпом, а в прекрасном ресторане.
— Я, как тебе хорошо известно, не планирую появление жмуриков. Это случается тогда, когда случается.
— Но как ты оказался здесь? Может быть, вы считаете, что это не самоубийство?
— Ничего подобного! Все нормально, это самоубийство, а торчу я здесь по личной просьбе нашего обожаемого капитана. Учитывая характер вовлеченных сторон и то, какую кучу дерьма они могут на нас вывалить, старик попросил меня сделать все, чтобы этого не случилось. Ну так ты едешь?
— Уже в пути. Скажи, тело трогали?
— Только не мы.
— Кто там так орет?
— Дипломат, естественно. Либо муж усопшей, либо ее дружок. Это нам еще предстоит выяснить. Парень потрясен, но уж очень горласт. Так что еще больше ценишь тех, кто страдает молча. Он орет на нас с того момента, как мы вошли. Пытается командовать нами так, словно он Наполеон.
— И что ему не нравится?
— Он требует, чтобы мы прикрыли голое тело этой женщины. Она совсем голая. Он чертовски разозлился, когда мы сказали, что не прикроем до тех пор, пока вы, парни, не закончите свою работу.
— Постой! Что, женщина обнажена?
— Голая, как ощипанная сойка. Даже волос на лобке нет. Все гладкое как колено, что говорит…
— Лу! — оборвал его Джек. — Это не самоубийство!
— Что? — спросил Лу таким тоном, словно не поверил своим ушам. — Ты хочешь сказать, что это убийство, даже не взглянув на место преступления?
— Место преступления я еще увижу. Но ты прав: я говорю тебе, что это не самоубийство. Предсмертная записка нашлась?
— Предположительно да. Но она на фарси. Поэтому не знаю, что там написано. Дипломат говорит, что это прощальная записка.
