нителям из Кремля – нет.
– Вы сказали, охренителям? Боже, как остроумно! – БАБ снова рассыпчато засмеялся. – Знаете, я думаю, что ничего бы не получилось из всего вашего проекта, если бы его возглавлял не такой веселый и способный к нестандартным ходам человек, как вы.
– В ваших устах это весьма лестная оценка.
– Впрочем, к делу. Хотя, знаете, мне, не смейтесь, пожалуйста, и не сочтите за примитивный прием в стиле Карнеги, очень приятно общаться с вами.
– Мне тоже, но Борис Абрамович, если бы мы пообщались с вами пораньше, глядишь, мы бы уже жили в другой стране.
– Согласен, Вячеслав Иванович, согласен… Но, лучше поздно, чем никогда. Не так ли?
– Полностью согласен с вами.
Сколько очевидного лицемерия в этой светской болтовне. Но приятно, черт побери! Приятно!… И я уважаю своего собеседника, и я понимаю, что он чертовски умен. И, наверное, не все вранье в нашем взаимном обмене комплиментами. Впрочем, не расслабляться. Наступает решительный момент.
– Дорогой коллега, – наверное, БАБа проинформировали, что такое обращение к собеседнику приятно Интеллектуалу, похоже это было приятно и самому БАБу, – нам надо обсудить наши дальнейшие действия. Вы, наверное, не будете возражать, что теперь мы в одной упряжке.
Опа!… Вот это лихо… Ай да коллега! Так вскоре и весь наш проект станет реализацией одного из его гениальных замыслов. Но, дело прежде всего. И мне не до счетов по поводу славы. За мной стоят мои ребята, а им нужно дать в руки… Короче, все, что им надо для борьбы, им надо дать в руки. Мы не допустим, чтобы из-за чьего-то чистоплюйства остаться безоружными против вооруженного до зубов врага. И баста!
– Разумеется. Я не склонен считаться славой и готов признать, что без вашей финансовой поддержки мы бы не развернулись так быстро и эффектно.
– Так что вы намерены предпринять?
– Все будет зависеть от объема средств, которыми мы будем располагать. Давайте так, я, если не возражаете, разверну перед вами план наших мероприятий в максимальном варианте. Мы с вами реалистично оцениваем финансирование этого плана. Если оно будет возможно, то мы принимаем этот план и согласуем график наших акций и график поступления средств. Если нет, начинаем сокращать наши амбиции и сообща вырабатывать все более скромные планы. Но, не в одних финансах дело. Было бы разумно в узловых моментах нашей стратегии иметь еще и некую поддержку в виде политических, экономических, пиаровских шагов, которые вы можете организовать как за рубежом, так и среди оставшихся в стране ваших сотрудников. Короче, нечто аналогичное тому, что мы, не сговариваясь, делали во время перед дефолтом.
– Не возражаю.
Они получили сто двадцать миллионов долларов. Кроме того, БАБ организовывал «Нефтяной концерн Центральной России». Как он это делает, Интеллектуала не интересовало. Однако в процессе политических катаклизмов он обязывался полностью расчистить здесь поле для БАБа. Если потребуется, физически. А после победы – политически.
Перед расставанием БАБ, как и его сотрудник, полугодом ранее, стал подтянут, и, как бы даже переменился физически.
– Надеюсь, вы понимаете коллега, что это последняя порция финансовой помощи. Далее только победа. В случае неуспеха на Западе вы не скроетесь.
– Можно было и не говорить, коллега. – В отличие от прошлого раза Интеллектуал не почувствовал никакого внутреннего напряжения, как это было перед сотрудником БАБа. -Однако вы не совсем правы. Для меня далее победа или смерть. Но я надеюсь на победу.
– Я тоже, – уже просто, и, как показалось Интеллектуалу, даже сердечно, сказал БАБ.
Александр Кондратьевич Оноприенко, природный кубанский казак, полковник ВДВ в отставке, по прозвищу Кондрат, или Батя, воскресным утром направлялся на собрание инициативного комитета Национал-демократической партии. Эта партия организовывалась уже как минимум лет шесть, если не больше. И ее оргкомитет был просто неким аналогом политклуба. Однако надо же было поддерживать где-то связи с теми, кто мыслит, так как ты. Тем более что в последнее время политические посиделки такого рода становились все менее многочисленными.
