«Однако…» – подумал Интеллектуал. И спросил.
– А менты?
– Да милиция вся куплена! Что Вы прикидываетесь, будто не понимаете! Они нам не помощники, а враги.
– Вы, хотя бы, понимаете абсурдность ситуации?, – спросил профессор. – Вы одновременно вынуждены бороться и с русскими патриотами, и с внешними врагами России. И просить у одних помощь для борьбы с другими. При этом русским патриотам, которых Вы зовете нацистами, Вы помешать еще можете. А врагам России – уже нет. Вы понимаете, что Вы представляете узел машины, которая уже сломалась? Она не может выполнить задач, для которых построена. Но может только сопротивляться тому, чтобы ее поскорее сволокли на свалку и освободили место для строителей совершенно другой машины.
– Да, – сказал капитан.
И в глазах его стояла собачья тоска.
Нет, я не делаю ничего против интересов своего народа, своей цивилизации, против воли своих Богов. И меня поймут и этот мужик на автобусной остановке, и этот капитан ФСБ, и многие другие. А с вами, господа невольные спонсоры, мы постараемся договориться. В конце концов, нам много не надо. Неужели у вас не хватит ума решить дело миром после нашей победы. Ну, а если не хватит?… Мы тут не художники. Мы – технари. И Россия без русских нам не нужна. Скажем больше, Земля без русских нам не нужна! Если вы нас припрете, мы эту Землю расколем к чертям.
Ибо только русские не боятся вызывать огонь на себя.
Мы выполним Твою волю, Творец Вселенной!
Даже руками враждебных Тебе бесов!
Зима выдалась свирепой. Почти три месяца подряд морозы стояли под тридцать градусов, или, даже, за тридцать. Но потом стало стремительно теплеть. И вот уже март дарил обещания скорой весны.
Интеллектуал стоял на лоджии новой квартиры и смотрел на чудесный вид, открывающийся из окна. Широкая долина, в которой лежали пруды Битцевской зоны отдыха, была наполнена светом. Свет лился с неба и отражался от снега. И как бы ходил едва заметными волнами в прозрачном воздухе.
Интеллектуал смотрел, не отрываясь, и как будто растворялся в этой светлой солнечной дымке.
Жена неслышно встала сзади.
– Кайфуешь, Славка? – сказала она.
– Да, – ответил он.
– Прет тебе в последнее время…
Она посмотрела спокойно, и несколько равнодушно. Ее глаза напоминали это не то зимнее, не то весеннее русское ясное небо, такие же спокойные и прозрачные. Вспомнился Киплинг.
И если ты своей владеешь страстью,
А не тобою властвует она,
То будешь тверд в удаче и несчастье.
Которым, в сущности, цена одна.
Какая она, все-таки, истинная арийка!… И как ей подходят некоторые эпитеты, одинаково лестные и для мужчин и для женщин. Как стойка она к испытаниям, особенно испытаниям нищетой, и как холодна к успехам. Его успехам!
– А разве только мне прет, а вы ни при чем?
– Ну, и нам немного от тебя перепадает…
Она усмехнулась.
– Немного?
– Нам хватает…
– И то хорошо!
– Цветешь ты в последнее время, Славка. Или любовницу завел?
– В том – то и дело, что, строго говоря, нет…
– Это еще хуже…
Боже, как она все понимает. И как я ее люблю. Но…, но она останется в прежней жизни. А у меня…, у меня начинается вторая! И, только благодаря Богам, все еще в этом теле. Но ведь не в теле суть!
В конце концов, и я, и она, и все наши дети всегда были самими собой! Это неотъемлемое свойство нашей семьи – право каждого быть самим собой! Это одна из тех ценностей, которая нам так дорога, которая есть эксклюзивное, только наше свойство. И полюбив ее в свое время, я полюбил ее не в последнюю очередь за то, что всегда знал, если когда-нибудь возникнет нечто похожее на нынешнюю ситуацию, то она отпустит меня следовать своему пути. И не проклянет вслед!
Я на ее месте поступил бы точно так же.
«Она молодец, – продолжал думать Интеллектуал. – Всегда была чужда всяческой экзальтации. Врач-онколог, она всегда говорила, что мои проблемы мнимые. «Проблемы у тебя будут, если станешь моим пациентом», – шутила она в стиле черного юмора.»
Такой подход полностью удовлетворял его. Но у всякой медали две стороны. Ее неприятие сильных страстей оборачивалось и неприятием того, что он любил, чего он так желал. Она всегда инстинктивно знала, что лучше бы его мечты не исполнились. Лучше бы остаться ему в положении невысоком. Жить посерее и поскромнее.
