— На Слизерин.
— С чего ты взял, что тебя туда возьмут, мальчик?
— Я знаю, что буду учиться на Слизерине, — твердо ответил Скорпиус.
— Решать будешь не ты, а Распределяющая Шляпа.
— Я Малфой, и никакой кусок старой тряпки, возомнивший себя неизвестно кем, не сможет мне помешать!
— Спокойнее, — процедил Люциус, чуть подавшись вперед. — Ты…
— Я знаю. Малфои не выходят из себя по пустякам, — послушно опустил глаза Скорпиус. — Прости, дедушка.
Люциус откинулся на спинку кресла, положив руки на трость, которую почти всегда держал при себе. Скорпиус знал, что трость у деда не для красоты — в последнее время он все чаще ходил, тяжело на нее опираясь. Наверное, у него болели ноги, но Люциус никогда не жаловался на свои болячки.
— Итак, почему ты решил учиться на Слизерине?
— Я потомок одного из древнейших чистокровных семейств, представители которого учились на Слизерине веками, с самого основания Хогвартса.
— Ну, почему бы тебе не попасть на Гриффиндор? — насмешливо спросил Люциус.
Скорпиус даже подпрыгнул на месте, но тут же спохватился и расслабился:
— Гриффиндор — это место для всяких дураков, вроде Поттеров, и для предателей крови и полукровок, вроде Уизли. Я Малфой, и Слизерин поможет мне добиться намного большего, чем любой другой факультет. Тем более, именно на Слизерине учатся другие чистокровные маги, люди моего круга и воспитания…
Кажется, Люциус был доволен ответом Скорпиуса.
— Значит, ты не собираешься заводить дружеских связей со студентами других факультетов? А как же пропаганда объединения всех факультетов, что столько лет озвучивает Минерва МакГонагалл?
Скорпиус презрительно фыркнул:
— Я не собираюсь водиться с предателями крови и грязнокровками, будь они хоть тысячу раз спасителями мира…
— Осторожнее, Скорпиус, не бросайся такими словами…
— Я Малфой.
Люциус удовлетворенно кивнул.
Джеймс вывалился из камина на кухне «Норы», где уже пахло чем-то сногсшибательно вкусным. За столом сидел дядя Перси, еще носящий следы последней проделки Джима, а у плиты колдовала бабушка Молли.
— Доброе утро! — жизнерадостно произнес мальчик, отряхиваясь и пытаясь оттереть сажу с лица.
— Ох, Джеймс, здравствуй, дорогой! — бабушка тепло ему улыбнулась, а дядя Перси, наоборот, нахмурился. Еще бы, не каждый день тебе красят голову волшебными красками из «Ужастиков Умников Уизли». — Где остальные?
— В трубе, наверное, застряли, — ухмыльнулся Джим, хватая со стола ватрушку. — Альбус съел весь запас шоколада, пока мама не видела, и теперь они застряли в дымоходе, придется расширять…
Бабушка рассмеялась:
— Болтун! Сначала бы руки помыл, а потом хватал бы со стола.
— Я мыл. Вчера, — Джеймс подмигнул дяде Перси, который сосредоточенно пил чай, рассматривая какие-то бумаги. — А где дедушка?
— Он уже пошел в сад, — бабушка взмахом палочки отправила в раковину сковороду.
— Иди, он тебя ждет, — пробурчал Перси, отрываясь от документов.
— А вот не пойду, я, может, с тобой хочу поговорить, дядя Перси, — Джеймс ухмыльнулся, увидев, как дядя тут же стал еще более суровым. — Ладно, всем привет. Я пошел проводить великое выселение гномов…
Джеймс вприпрыжку отправился в сад, где не заросли пока только тропинки.
— Деда! Ты где? — закричал Джеймс и тут же заметил бегущего со всех ног гнома. Мальчик схватил его за ногу и перевернул вверх тормашками. — Ты куда это направился, толстый?
— Привет, Джим, — из-за густых деревьев появился дедушка Артур, с очками на самом кончике носа и запачканными землей руками. — Уже приступил?
— Ага, чего время терять? — Джеймс раскрутился на месте, а потом перекинул гнома через забор, прямо в поле, где уже шаталось несколько его оглушенных сородичей. Дедушка проводил гнома взглядом и одобрительно кивнул.
— Хороший бросок, но слабоват. Смотри, — дед вытащил из кармана садового комбинезона очередного гнома и бросил его почти на середину поля. — Нужно немного их подкидывать вверх, тогда они лучше летят…
— Ладно, — Джеймс залез в кусты, где обычно было много гномов, и сразу же обнаружил двоих, пытавшихся одновременно влезть в одну нору. — Во дают…
— Скоро в школу, да? — заметил дед, провожая взглядом брошенного Джеймсом гнома, который, пролетая над забором, пищал от удовольствия.
