- Итак, милейший, вы считаете, что нить найдена? - сказал Триллинг, закуривая сигару.
- Так точно, сэр, - ответил шеф байамской полиции, стоя навытяжку.
- Учтите, что я сегодня вечером буду докладывать президенту об этом загадочном деле, - сказал Триллинг. - Мы все заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее распутать клубок. Представляете, что получится, если возле каждого из нас начнут взрываться подобные шарики?
Шеф полиции в ответ только моргнул белесыми редкими ресницами.
- Да, так почему вы считаете, что нить найдена? - повторил Триллинг. - Можете сесть.
- Благодарю, сэр. - Шеф полиции робко присел на краешек массивного кожаного кресла. Он догадывался, что Триллинг включил свой «детектор лжи», и показания детектора змеятся теперь на голубом экране, наклоненном так, что его мог видеть только сам Триллинг. И хотя шеф полиции скептически относился к подобным штукам, все-таки это было неприятно.
- Наша лаборатория произвела полный анализ записки шантажистского характера…
- Ну, ну, - подбодрил шефа полиции Триллинг.
- Мы исследовали личный архив Гуго Парчеллинга и проанализировали почерки всех его корреспондентов.
- Кто же писал записку?
- Автор записки - инженер Катиль Револьс.
- Кто же он?
- Я только что из Центрального Информатория. Вот личная карточка Револьса.
Шеф полиции протянул Триллингу узкий плотный листок бумаги, исписанный с обеих сторон. Триллинг внимательно просмотрел листок. На лице его появилась довольная улыбка.
- Выходит, полиция недаром ест хлеб?
- Стараемся, сэр, - скромно ответил шеф полиции.
- Надеюсь, он уже арестован, этот Револьс?
- К сожалению, сэр…
- Что? Вы хотите сказать, что он еще на свободе?..
- Данные из Информатория получены только что…
- Так что же вы спите, - закричал Триллинг, вскочив с места и потрясая кулаками, - идите, подымите весь аппарат на ноги, ройте землю носом, но чтобы Револьс был пойман! А до этого я вас и видеть не хочу. Идите!
Триллинг отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.
- «Совсем спятил босс», - подумал шеф полиции, выходя из лифта. Дверь на улицу ему отворил угрюмый детина, больше похожий на переодетого гангстера, чем на швейцара.
На улице было душно. Нагретые августовским солнцем, асфальт и стены небоскребов источали зной.
Глубоко внизу под прозрачным полом кабины проплывало плато, покрытое рыжеватой выжженой на солнце травой.
- Фермерский рай, - кивнул вниз Робин. - Приволье коровам, а людям - беда.
- Ты-то откуда знаешь? - спросил Майкл.
- Так я ведь родом отсюда. Здесь была ферма моего отца.
- Почему «была»?
- Потому что ее проглотил наш сосед, крупный землевладелец. Его все в округе прозвали спрутом. Столковался с железной дорогой, и всех нас, мальков, в один невод - фьють! - выразительно свистнул Робин.
- Как же это он? - поинтересовался Майкл.
- Да как обычно, - махнул рукой Робин. - Взвинтили тарифы за транспорт, нам платить было не под силу, ну и прогорели.
- А с высоты все кажется таким идиллическим, - заметил Майкл. - Игрушечные домики, зелень… Стада… Действительно рай, да и только!
- Это только с расстояния в семь тысяч метров. А немного приблизишься - и рай сразу превращается в ад.
- И подумать только, - перешел Майкл на другую тему, - что этот самый Револьс жил у нас под боком, в гостинице «Опоссум»! Ведь стоило только протянуть руку, и он в кармане, вместе с премией в двадцать пять тысяч долларов. А теперь ищи ветра в поле!
- Думаю, если бы мы его сцапали в Байами, то и премии никакой не было бы, - резонно заметил Робин.
- Но, впрочем, - продолжал Майкл, - этот портье из «Опоссума» описал Револьса так здорово, что, мне кажется, я узнал бы его из тысячи.
Бильденский реадром встретил прохладой. Пронзительно выл готовый к взлету моноплан, солидно гудели вертолеты. Вдали вздымали тупые носы к небу пассажирские ракеты.
Автокар плавно подкатил к выходу и остановился. И никто из толпы пассажиров не подумал, что эти двое молодых парней в одинаковых серых костюмах - агенты тайной полиции…
- Первым делом едем на место его работы, - сказал Майкл. Кроме того, надо поговорить с дирекцией компании, где служит этот инженер.
