„— Так вы утверждаете, что вы с остатками личного состава были задержаны представителями диверсионной группы Наркомата внутренних Дел?
— Да, именно так.
— А почему вы решили, что эти люди имеют отношение к органам госбезопасности?
— Они представились.
— Как же?
— Я точно запомнил несколько имен: майор госбезопасности Александр Куропаткин, старший лейтенант госбезопасности Антон Окунев, военврач 3-го ранга Сергей Кураев. Фамилии капитана госбезопасности — он, как я понял, начальник оперчасти и лейтенанта госбезопасности, ответственного за разведку, я не знаю. Знаю только, что их зовут Александрами. Остальных членов группы я знаю только по прозвищам.
— Вот как! Интересно. А какие у них прозвища?
— Командир группы — Фермер, оперативник — Бродяга, старший лейтенант Окунев — Арт, военврач — Док, разведчик — Люк, есть еще Тотен и Казачина.
— Занятно. А откуда вы узнали про эти прозвища?
— Они так друг друга называют в боевой обстановке и во время радиопереговоров.
— То есть вы даже присутствовали при сеансах радиосвязи?
— Нет, не присутствовал. Это они во время переговоров по переносным рациям так друг друга называли.
— Переносным? Это что же, они с собой в ранцах рации таскают и во время боя используют?
— У них рации совсем маленькие — как пачка папирос размером.
— А когда вы отстали от группы?
— Я не отстал. Я к фронту решил пробиваться. К своим.
— А они, стало быть, не „свои“?
— Свои, конечно же! Вы бы видели, как они немцев били! Мост на шоссе за пятнадцать минут взорвали, хотя его взвод охранял!
— Так почему же вы ушли?
Пауза…
— Я повторяю свой вопрос: почему вы ушли?
— Командир группы отстранил меня от командования моими бойцами.
— За что?
— Он посчитал, что я недостаточно опытен и не умею командовать.
— То есть вы дезертировали?
— Нет, что вы! Просто этот майор, Куропаткин, обещал сразу меня к фронту отпустить, но все время откладывал, да еще и разжаловал.
— А вам не приходило в голову, что своим уходом вы могли раскрыть местоположение группы?
— Нет, тогда я об этом не подумал“.
13 сентября 1941 года».
