Стоило мне только вылезти из-под тента, как ко мне подошел Тотен, ждавший, когда мы закончим ужинать:
— Тош, пойдем, совет твой нужен.
— Ну, пойдем…
По дороге, заметив, что я хромаю, Алик поинтересовался, что у меня с ногой.
— Не переживай, это я для симметрии с тобой пару картечин в левую ногу словил… Если в обнимку будем гулять, очень удобно из стороны в сторону качаться будет…
Однако Алик юмора не оценил и сказал, что немедленно нужно связаться по рации с Доком, для консультации.
— Тотен, окстись! Какие консультации? Они куда уехали?
— К той деревне, где мы продукты меняли. А что?
— Дотуда — километров семь, если мне память не изменяет, и они на боевом задании. И потом, я все уже давно перевязал и рану нормально обработал, так что не нервничай… Лады?
— Ну, хорошо… Не буду… Но пулю-то достать надо!
— Не пулю, а картечь… И достал я ее уже…
— Как достал?
— Ножом выковырял… Ладно, хватит о моих ляжках! О чем посоветоваться хотел?
— Да мы с Казачиной сегодня полдня здесь за старших были, ну, я и хотел, чтоб ты мне про несение службы рассказал, на будущее.
— А то ты сам не знаешь… Уставные обороты пока не в ходу, слово «офицер» забудь как страшный сон, а что до уставов здешних, так я и сам в них ни в зуб ногой. Главное — поувереннее! Не мямли. Тебя командир назначил — ты и командуй в меру своего разумения.
— Ну, я ведь и не знаю ничего особо…
— Вот видишь, интеллигентские рефлексии из тебя поперли… Ты в команде сколько, семь лет или восемь?
— Семь с половиной…
— И все время — вместе с Фермером, так? Вот и копируй его уверенность. Даже если каждый твой год приравнять к трем месяцам армейской службы, уже о-го-го сколько набегает. Вон, на шпиона того как ты бросился… Ни на секунду не замешкался! Спасибо, кстати!
— Да ладно, я в тот момент только и думал, как бы успеть его вырубить раньше, чем он тебя убьет.
— Вот видишь, а ты «рефлексия, рефлексия»… А уж в лагере все проще простого — найди каждому занятие и почивай на лаврах!
Мы поговорили в таком духе еще минут десять, и в конце концов Алик, умиротворенный и простимулированный, отправился проверять посты.
«Ничего, перемелется — мука будет!» — отметил я про себя и пошел к тенту, под которым обретался Казачина. Была у меня, знаете ли, одна задумка.
* * *
Ваня, утомленный хозяйственными хлопотами, сидел под тентом и, попивая чаек, ковырял при свете налобного фонарика какую-то железку.
— Привет, Иван-Разрушитель!
— И тебе не хворать, Антон-Варвар! С чем пожаловал, головорез ты наш? — За что люблю Ваньку, так это за чувство юмора и быструю реакцию.
— Мысля одна в голову пришла…
— Одна? Гони ее, иначе — соскучится одна-то…
— Ты не хохми, а ответь серьезно — как у нас с замедлителями?
— А никак! Нету их у нас… Старый предлагал из аккумулятора и часов наручных замастырить, но аккум мне жалко, да и часов подходящих всего двое…
— Это — не здорово, мы с ребятами на мостик сегодня посмотрели. Там замедление на полчаса как минимум нужно, в противном случае — фиг уйдешь.
— Ну а что я, рожу замедлитель, что ли?
— А ты с запалами Ковешникова разобрался? Сильно они от УЗРГМов отличаются?
— Не, не сильно… Как я понял, там основное отличие внутри спрятано.
— Это хорошо. Смотри, какая мне задумка нарисовалась…
И я, воспользовавшись блокнотом и ручкой, объяснил ему, как с помощью крышки от консервной банки, шнурка и нескольких мелких деталей сделать замедлитель. Иван почесал затылок:
— А может и сработать!
— Не может, а точно сработает. Это я наставление по диверсионным действиям вспомнил одно… Только там принцип обратный был — банка становилась легче и в конце рычаг предохранительный освобождала.
— Ясно. Сейчас пойду на кострище покопаюсь. Видел я там пару банок. Ну а с утра к ручейку сходим — испытаем. А может, к этому делу немецкий терочный приспособим?
— Не пойдет! Там же вода будет, а он сырости очень боится. Да и рывок у терочного резкий должен быть.
— Точно, запамятовал я.
На рации Казачины замигал огонек вызова.
— Кто бы это мог быть? Да, Казачина в канале, — он молча выслушал сообщение.
— Арт здесь, дать тебе его? На, это командир… — добавил он, протягивая мне рацию и гарнитуру.
