Елене было девятнадцать. Виктору — двадцать четыре, и для него их отношения длились уже четыре года. Это были счастливые годы. Но теперь, в 1995-м, началось вообще нечто волшебное! Декабрь, ноябрь, октябрь, сентябрь — с каждым месяцем их роман становился все моложе и страсти пылали все горячее. В этом любовном безумии Виктор как-то незаметно для себя проскочил момент, когда они с Леной стали по-настоящему близки. И вот теперь на дворе август. Елена встречается с ним на свиданиях, и не более того. И она уже не знает о том, что он за человек, как живет, и что их будет связывать в будущем. Виктор понимал, что приближается день, когда они окажутся вообще не знакомы, и, значит, он потеряет Лену. Потеряет навсегда! Думать об этом не хотелось. И вот, что самое дурацкое: в будущем, когда еще можно будет, он не спросит у Лены, где и при каких обстоятельствах они познакомились. А сейчас уже — как спросишь? Что она подумает? Дни, меж тем, неудержимо скакали от конца августа к началу, и в один из этих дней Виктор, поговорив с Ленкой по телефону, понял, что познакомились они накануне. Делать было нечего, он набрался смелости и спросил напрямую: как это произошло? Лена подумала, что он шутит. Добиться ответа не удалось.
Вечером Виктор зашел на Ходынку, к Сереге с компанией. (Сережка уже знает про него всё. Но, похоже, узнал совсем-совсем недавно, буквально вот когда-то на днях). Не успел Виктор поздороваться с ребятами, как Серега утащил его в сторону. На приятеле лица не было.
— Что стряслось?
— Я… вчера… твою могилу видел.
Серега был с родителями на Кунцевском кладбище, где похоронен его дед. И когда они уже шли к выходу, в глаза вдруг бросилось знакомое лицо на фото на одной из могил. Лицо Виктора! И надпись: «Васильев Виктор Сергеевич. 25.06.1986.»
Вот и дата смерти… Получалось, что жить остается восемь лет… По фамилии Васильев, по отчеству Сергеевич — так Виктор числился на стадионе в списке сотрудников.
— Серег…а я тебе про себя уже рассказывал?
— Что рассказывал?! — пробормотал Сережка, делая страшные глаза.
— Про то, как я живу.
— На стадионе?
— Хм. Ясно… Не рассказывал. Ну… Тогда есть серьезный разговор!
В этот вечер Виктор и поведал приятелю историю своей фантастической жизни и их долгой дружбы, ожидавшей Сергея в будущем. Они брели со стадиона в сторону Песчаной площади. Вдруг Серега остановился как вкопанный.
— Самое главное чуть не забыл! На твоей могиле женщина была.
— Что за женщина?!
— Пожилая какая-то. Листья с газона собирала.
— Во сколько это было?
— Где-то в начале первого… Е-мое! Ты же можешь… вчера туда поехать! И поговорить с ней!
— Ну так а я о чем!
— Расскажешь потом, что узнал?
— Хороший вопрос… Ведь я вчера тебе не рассказывал?
— Нет. Вчера мы с тобой вообще не встречались.
— Значит, получается… Ох, блин! Ведь завтра ты меня будешь спрашивать об этом! Я только сейчас понял… Ты меня спросишь: «Ну как, узнал что-нибудь у той женщины?» А я-то подумаю, что это ты про Ленку! В смысле, как мы с ней познакомились. И отвечу: «Нет, не узнал». Выходит, я так ничего тебе и не расскажу…
— Да бог с ним. Ты, главное, сам узнай.
— Да уж это можешь не сомневаться!
Подошли к Серегиному дому.
— Вот тут я живу, — сказал Сергей, указывая на подъезд по соседству с салоном продажи пейджеров.
— Я знаю.
— Ну да… Черт, никак в голове не уложится!
— Ладно, давай! До завтра.
— До завтра. Удачи тебе… вчера.
Вчерашний день оказался облачным и хмурым. В подсобном помещении под северной трибуной, где стадионное начальство предоставило Виктору жилье, имелся телевизор «Рубин». Виктор включил его в надежде дождаться прогноза погоды — брать зонт или нет? Телевизор снабдил его информацией о том, что Мария принимает Панадол, у тети Аси белоснежное белье, а Маргарита Павловна из «Покровских ворот» лучше всех умеет чистить раковины и унитазы. Переключившись на другой канал, Виктор узнал новое слово на букву «Х» — «Херши-кола». Новостей дождаться не удалось. Пора было ехать на кладбище.
