Веками сложившиеся особенности развития Хорезмского оазиса — оторванность от культурных центров, непримиримую национальную вражду, шовинистическую захватническую политику русского царя-императора — великолепно использовал в своих далеко идущих целях идейный руководитель националистического туркменского движения, ярый и весьма влиятельный враг советского строя, глава и вдохновитель басмачества в Средней Азии Джунаид-Хан.
Достаточно показательны методы, какими этот опьяненный манией величия восточный деспот добивался осуществления своих планов.
В октябре 1918 года, когда в России вовсю разгоралась гражданская война, сын Джунаид-Хана Ишен-Хан со свитой в восемнадцать джигитов прибыл в Хиву к правившему тогда хану Аспендиару.
Беспрепятственно проехав по улицам Хивы, среди путаницы домов — глиняных коробок, соединенных улочками и переулками, сквозь массу глинобитных кибиток, окруживших драгоценную шкатулку ханского дворца с поднимающимся в небо ослепляющим голубой эмалью минаретом, посланцы, проникнув во дворец, предстали пред ясные очи хана Аспендиара.
Положив к ногам великого хана свои скромные дары, Ишен-Хан протянул руки для приветствия. Но крепче принятого по дворцовым правилам оказался обхват рук Ишен-Хана. Вероломный гость рывком стащил блистательную фигуру с парадного кресла, а один из джигитов Ишен-Хана вонзил в спину растерявшегося Аспендиара кинжал.
Джунаид-Хан занял хивинский трон, посадив на него послушного ему брата убитого Аспендиара Сеид Абдуллу-Бая, именем которого стал проводить свою националистическую политику.
Кровавый террор Дхунаид-Хана был остановлен лишь частями Красной Армии, которые направил в Хорезм командующий Туркестанским фронтом Михаил Васильевич Фрунзе.
Власть Джунаид-Хана была свергнута, сам он бежал в пески. 28 апреля 1920 года народ объявил Хиву Хорезмской Народной Советской Республикой. В марте 1921 года руководство Хорезмской Народной Советской Республикой перешло к Временному революционному комитету. Первые же усилия народного правительства, направленные в защиту интересов беднейших масс в этой стране национальной и родовой вражды, огромного влияния мусульманского духовенства, всколыхнули кулацко-байскую верхушку.
Мастерски используя промахи хивинского правительства, прикрываясь демагогическими рассуждениями об исламе, все тот же Джунаид-Хан сумел в начале 1924 года объединить буржуазию и духовенство, сблокироваться с туркменскими вождями-феодалами и под лозунгом борьбы с Советским правительством сделал попытку поднять восстание, стремясь возродить ханский режим.
Частями Красной Армии он был разгромлен и бежал в Афганистан, но продолжал и оттуда руководить басмаческими террористическими группами, занимавшимися грабежами и бесчинствами на территории Хорезмского оазиса.
Но матерый враг Советской власти и не думал ограничиваться подобной деятельностью. Отлично зная, насколько сильно влияние националистических группировок в Курултае, он в конце 1924 года снова перешел на нашу территорию и обратился к 1-му Всетуркестанскому съезду Советов с ходатайством об амнистии.
Таким образом Джунаид-Хан получил «прописку» на территории Хорезмской республики и, опираясь на все ту же национальную рознь и антисоветские настроения среди кулацко-байской части населения, умело используя незавершенность социального переустройства, малочисленность частей Красной Армии, провел тщательную подготовку басмаческих групп к активным действиям рядом грабежей и террористических актов, распространяя слухи о том, что при поддержке англичан завладеет Ташаузским округом и восстановит свое бывшее ханство.
К этому времени относится начало деятельности и бандитской шайки ставленника Джунаид-Хана крупного бая Ахмед-Бека, с бандой которого и бандами Дурды-Мурта, Бады-Дуза и предстояло в будущем встретиться в бою в глубине песков отряду Масленникова.
Героическая 8-я Отдельная кавбригада в районе колодца Чарыш-Улы и озера Орта-Кую при активной помощи трудящихся Хорезма разгромила бандитское объединение Джунаид-Хана. Входящие в его состав шайки частично были разбиты, частично разогнаны по пескам, а сам Джунаид с остатками своих приближенных бежал в Иран, а оттуда в Афганистан. Но он и на этот раз не сложил оружия, по-прежнему направляя басмаческую деятельность верных ему бандитских групп, провозгласив себя «яшулой», то есть старейшиной туркменского народа, все еще надеясь, несмотря на свои семьдесят пять лет, восстановить свой ханский трон.
