Непосредственно перед этой встречей странные идеи носились с одного берега Атлантики на другой и обратно. Так, 26 сентября Мэлком Макдональд в Оттаве предложил три альтернативных варианта действия в данном вопросе, по-видимому, после обсуждения на месте с другими представителями союзников. Первый предложенный вариант – аккуратно вести работу по «Примуле», чтобы русские не узнали, что с ним происходит. Второй – предать гласности всю историю. Третий – компромиссный вариант между двумя первыми. Согласно третьему варианту президент Трумэн и премьер-министр Эттли совместно проинформировали бы Сталина и его упрямого министра иностранных дел Молотова о том, что случилось в Оттаве, и одновременно предложили бы замять эту историю во имя послевоенного сотрудничества между Россией и Западом. В качестве услуги за услугу русских попросили бы впредь отказаться от всякой шпионской деятельности против Запада. Этот третий вариант был рекомендован как оптимальный в данных обстоятельствах. Была выражена спасительная надежда, что если этот жест соединить с предложением поделиться с Россией некоторыми атомными секретами, то сердце Кремля совсем оттает (коллеги Мэя по работе в Канаде, включая Оппенгеймера и Ферми, считали, что русские все равно создадут бомбу к 1950 году; и действительно, Советский Союз произвел взрыв атомного устройства в августе 1949 года). Дрожащая рука Маккензи Кинга, полного добрых намерений, чувствовалась за всем этим. Но кто бы ни стоял за этим бессмысленным предложением, он явно не имел понятия, насколько каменным было сердце и тверды намерения тогдашнего босса Кремля Иосифа Сталина.
Кажется, это был Эрнест Бевин – министр иностранных дел, который первым решительно смахнул эту растущую паутину компромиссов. Когда перед ним положили решение, предложенное Оттавой, он ответил, что кризис надо решать естественным путем. Если у Запада есть надлежащие доказательства против лиц, названных Гузенко, то они должны быть арестованы и привлечены к суду. Что касается влияния этих событий на отношения с Советским Союзом (по поводу которого Бевин был настроен, во всяком случае, пессимистично, успев не раз столкнуться с обструкционистской позицией Молотова), то британский министр иностранных дел был согласен на любые последствия. Он настойчиво попросил, чтобы до Маккензи Кинга довели эту его позицию. Этот прорыв здравого смысла установил характер союзнической политики на ближайшие недели и месяцы. Кинг сразу же сдался. Трумэна, хотя и имевшего основания повременить с полицейскими акциями, не нужно было долго убеждать. Сын британского шахтера и сын фермера из Индепенденса, штат Миссури, были сделаны из одной породы крепкого дерева.
В воскресенье 7 октября в 8 часов вечера возбужденный Маккензи Кинг садился ужинать с обычно невозмутимым Клементом Эттли. Кинг увидел, что между британским премьер-министром и Трумэном царит полное согласие насчет линии поведения, а именно: пока союзники не нанесли совместный удар, они должны попытаться выяснить как можно больше о природе и глубине советского проникновения[24]. Эттли, в отличие от канадцев, не испытывал никакого страха относительно политических последствий кризиса. Он понял, что настало самое время вскрыть карты в игре с Кремлем. Эттли также сказал своему гостю (последний отразил это в своем дневнике), что у русских абсолютно «нет верной концепции демократии». Запад и Восток «говорили о разных вещах, пользуясь одними и теми же словами».
Кинг провел в Британии месяц, проведя многочисленные переговоры с членами кабинета министров и руководителями спецслужб. В какой-то момент он предложил больше не ждать, а схватить всех подозреваемых 18 октября. Но чем больше времени изучался этот вопрос, тем более вырисовывался его в высшей степени политический характер, и решен он мог быть только на встрече западных лидеров. Она была назначена на середину ноября, и Кинг спокойно вернулся в Америку морем, а Эттли полетел прямо в Вашингтон.
Очевидно, что ни в одном официальном сообщении об этой встрече в Белом доме не было никакого упоминания о кризисе вокруг «Ворона». Нет никаких записей об этой истории ни в воспоминаниях Трумэна, ни Эттли, а в дневнике Кинга – полезном, несмотря на все его субъективные недостатки – как раз перед началом встречи начинается шестинедельный перерыв в записях. Но похоже, что на ней Эттли и Кинг представили согласованную англо-канадскую программу американскому президенту: одновременные аресты в Великобритании, Соединенных Штатах и Канаде; создание в Канаде специальной комиссии; официальный протест Канады России и требование, в частности, отзыва полковника Заботина.
