Но астеры всегда были контрабандистами, пиратами, ворами. Они умели спрятаться даже в пустоте. С Паллады уходили, отключив транспондеры, на жесткой тяге. Часами вминались в амортизаторы, сок обжигал вены, а сознание все равно уплывало. А потом они погасли. Без демаскирующего хвостового выброса охотничья стая «Пеллы» немногим отличалась от тепловатых камней, плавающих между Церерой и расположенной внутри Пояса орбитой Тихо. «Кото» рискнул притормозить тягой, чтобы пристроиться к нанесенному на карты астероиду, прикрывшись массой камня и льда. Теперь писк лидара, поймавшего его корпус, принимали за эхо астероида. «Пелла» с «Шинсакуто» зависли на орбитах, соответствующих орбитам космического мусора. Без радиосвязи, кроме как по направленному лучу. Немного газа выпустили, чтобы охладить наружную обшивку и спутать термальную подпись. Пустота была им другом. Даже в самых тесных уголках Пояса, где гуще всего разбросаны астероиды, без телескопа ближайшего соседа не увидишь. «Пелла» зависла теплой крошкой стали и керамики в триллионах квадратных километров – обрезком ногтя в океане.
Даже если с Цереры их видели – а могли и увидеть за долгие недели молчаливой охоты, – то не отличили от тысяч нелицензированных старателей, контрабандистов и разлетающихся по домам астерских семей. Чтобы их найти, Джонсону и его союзникам-внутрякам надо было знать, где искать. А если бы одного и отыскали, рядом поджидали еще двое.
До совета, созванного отчаявшимся Фредом Джонсоном из осколков АВП, оставались еще недели, но Марко собрал своих и канул в темноту задолго до предполагаемого вылета Фреда с Цереры. «У каждого свои повадки», – сказал он. У Фреда была повадка сбить с толку финтом, а вслед за тем ударить в полную силу. Источники утверждали, что флоты не сдвинутся от Цереры. Раз о полной силе речи не шло, оставалось ждать финта. Вот они и зависли, нацелив пассивные сенсоры на Цереру и Тихо, на манер сметливых мальчишек, что следят за другой рукой фокусника. Когда Фред, сказал Марко, обратится с мольбой к уцелевшему отребью АВП, он узнает. И когда потенциальные союзники увидят гибель Джонсона…
Да, Мичо Па они потеряли. Но на ее место у Марко найдется сотня других. Сила притягивает к себе так же верно, как масса. А порой и вернее.
Марко ежедневно проводил в ожидании по многу часов. Пристегивался к амортизатору, будто в любую секунду ожидал рывка, раз за разом пробегал глазами по показаниям датчиков и все равно уходил со смены энергичным и смешливым, в приподнятом настроении. Филип не унаследовал природной выносливости отца. Первые несколько дней он был так же сосредоточен и так же готов к применению силы, как Марко, но даже в те дни отходил то в тренажерку, то на камбуз, то к себе в каюту, а со временем волнение в груди сменялось чем-то больше похожим на беспокойство. Или на злобу. Только Филип сам не знал, о чем беспокоится и на кого злится.
Когда «Мински» под конвоем «Коннахта» подошел к Церере, Филип не усомнился, что час настал. Вот она, Па, крадется навстречу единому флоту, как кошка, несущая в залог любви дохлую мышь. Филип ощутил, как кровь кипит в предвкушении боя. Сейчас они всем покажут, что Свободный флот сильнее всех врагов. Филип не был одинок: кажется, вся команда «Пеллы» – Джози и Карал, Бастьен и Джун – разом затаили дыхание, напряглись, готовясь к перегрузке и к бою.
Все, кроме Марко.
Тот остался прежним, вел наблюдения из своего амортизатора в рубке. Видел удар с Цереры, видел, как «Росинант» защитил «Коннахта». И все ему было нипочем. Он проследил за передачей «Мински». Когда записывал анафему Па, разоблачая ее как пособницу внутряков, он вроде бы проснулся, но только пока шла запись. Едва камера отключилась, снова ушел в себя. Филип утешался тем, что это не то равнодушное оцепенение, которое накрыло отца после ухода с Цереры. Марко затаился, как хищник в засаде, а «Пелла», дрейфующая на орбите вокруг далекого солнца, словно уже вцепилась в станцию Церера.
Через несколько дней после ухода «Коннахта» Филипу приснился сон о Земле – только это была не Земля. Это был тяжелый космический корабль – надстройка за надстройкой, протянувшиеся вниз до бесконечности. В сердцевине у него горел огромный огонь, и Филип затерялся в нем, что-то разыскивая. Какую-то драгоценность, которую он хранил, да потерял, или ее кто-то спрятал. И еще за ним гнались. Его кто-то искал, так что Филип из охотника становился добычей и снова охотником.
