Пепел и снег - страница 98
И вот мы подошли к широкой равнине — слегка всхолмлённой, покрытой кое-где высокими тёмными лесами, пересечённой ручьями. Посередине равнины обнаружили редут весьма внушительного вида, хотя и было видно без зрительной трубы, что сие укрепление возведено наспех. Мы бы и рады были не обратить внимания на этот редут, как в своё время не обратили внимания на русский укреплённый лагерь, выстроенный под Дриссой неким остолопом по имени Фуль, однако был он расположен на театре военных действий с таким пониманием местности, с таким прозрачным и разумным тактическим расчётом и с такой осведомлённостью в особенностях артиллерийского боя, что оказался нам как кость поперёк горла (надо полагать, учёного стратега Фуля вовремя турнули из войск), не обойти его ни так ни сяк, ни спереди не подобраться — орудийными стволами ощерился на все четыре стороны, по флангам же укрепились егеря. В какой-то момент стало известно — от вольтижёров, кажется, — что в полулье за этим шельмовским редутом располагаются основные позиции россиян и что, понятное дело, пока мы тут считаем нацеленные на нас пушки, они там усиленно готовятся к бою и фортификации их час от часу становятся крепче.
Мы, как авангардные части, первыми решили попробовать орешек на зубок, но едва только вышли на равнину, как из ближайших лесов, кустарников и оврагов высыпали русские егеря и открыли по нашей колонне сильнейший огонь из пушек и ружей — так, что нас, будто дождём, осыпало пулями, ядрами и осколками гранат, а картечь пропахала в нашем сомкнутом строю первые борозды. Увы, мы принуждены были тотчас отступить под прикрытие леса...
Начать сражение император поручил маршалу Понятовскому — с юга, от рытвин и колдобин Старой Смоленской дороги. Однако полякам не удалось даже приблизиться к редуту, поскольку егеря навязали им жесточайший бой. Пушечная пальба, трескотня ружейных выстрелов, сабельный звон, ледяные звуки труб и громогласное «ура!» понеслись над равниной; даже издали было видно, как лес наполнился жёлто-сизым пороховым дымом. Шальные гранаты, взлетая высоко, разрывались в синем небе и оставляли после себя крохотные белые облачка. Потерявшие всадников кони выскакивали на опушку и, одуревшие от грохота, неслись к редуту, какой всё ещё хранил безмолвие, ожидая своего часа...
Тем временем со стороны Новой Смоленской дороги по егерям ударила дивизия генерала Компана. Нам выпала честь поддерживать атаку пехотинцев, и мы, думаю, справились со своей задачей блестяще. Бой был короткий, но кровопролитный. Мы вытеснили русских с их позиций по берегу реки Колочь и, должно быть, нагнали страху, так как егеря бежали с четверть лье, пока не встали на одну линию с редутом и не закрепились на сих новых позициях. Доблестный Компан занял село Фомкино, вынес на возвышенное место артиллерию и начал усиленный обстрел редута. Русские не заставили себя ждать, ответили очень интенсивным огнём. Вокруг нас так громыхало, что когда мы обращались друг к другу с каким-либо замечанием, невозможно было расслышать и половины слов. С севера егерей атаковали пехотные дивизии Морана и Фриана, с юга продолжали натиск войска Понятовского, Компан бил в центр. Русские сопротивлялись отчаянно. Бывали моменты, когда они сами бросались в атаку и опрокидывали наши части, бывали моменты, они наводили ужас на наших солдат. Рукопашная схватка... — о! — далеко не все столь мужественны и закалены, что не дрогнут сердцем уже при одном виде её, не говоря об участии. Русские драгуны хороши — достойный противник. Мы сшибались с ними в поле лоб в лоб. Положа руку на сердце, скажу: мы одолевали их численным превосходством. Но биться они умеют. И можно гордиться таким врагом. Я почти не сомневаюсь теперь, что многие наши успехи происходят лишь из слабости русских военачальников.
