Еще два с половиной часа Мойр патрулировал территорию. Строго посматривал на пьяниц, что попадались время от времени, оглядывал припаркованные автомобили, наблюдал за судами и пабами, прислушивался к каждому подозрительному звуку. В половине двенадцатого он свернул к причалу и прошел мимо целого строя пришвартованных мелких суденышек, плохо освещенных и погруженных в тишину, к тому же еле различимых в тумане, сгустившемся вокруг них.
«Тихо, — подумал он. — Очень тихий участок».
И как раз в этот момент вздрогнул от неожиданно резкого мяукающего крика.
— Интересные дела, — пробормотал он. — Не часто доводится слышать, как кричат чайки ночью. Всегда думал, что они спят, как и подобает порядочным христианам.
Крик прозвучал снова, но уже коротко, словно кто-то снял иглу с пластинки. Мойр не мог точно сказать, откуда донесся этот звук — вроде бы откуда-то со стороны причала компании «Кейп Лайн». Он дошел до самого конца набережной и поспешил обратно. Теперь уже явственнее слышались звуки возни и суеты у судна «Мыс Фаруэлл». Погрузка шла полным ходом.
Вернувшись в проход к причалу, он увидел привокзальное такси: машина стояла в тумане и выглядела заброшенной. Приблизившись, он с удивлением заметил водителя, застывшего за рулем. Таксист сидел так неподвижно, что Мойр подумал — наверное, заснул. Констебль наклонился, заглянул внутрь.
— Добрый вечер, друг, — сказал он. — Самая подходящая погодка, чтобы заблудиться в тумане.
— Это уж точно, — хрипловатым голосом буркнул водитель. — Эй! — продолжил он, высунувшись из машины и уставившись на полицейского. — Вы никого не видели?
— Видел? Кого именно?
— Юбку. Правда, больше смахивает на боксерские трусы.
— Нет, не видел, — ответил Мойр. — Это ваша пассажирка?
— Ага! Как же, пассажирка! Выскочу всего на полминутки, говорит, и сматывается с концами. Полминутки, ага! Черт, торчу здесь уже полчаса, никак не меньше.
— А куда она пошла? На корабль? — Мойр кивнул в ту сторону, где стоял «Мыс Фаруэлл».
— Ну, само собой. Работает в цветочной лавке. Должна доставить букет какой-то придурочной девке, а та наверняка скормит его рыбам, если не понравится. Вы только посмотрите на часы! Уже почти полночь! А она как сквозь землю провалилась!
— Вероятно, не может найти получателя, — предположил констебль, по привычке используя терминологию, принятую в судебных заседаниях.
— Вероятно, не может найти этот дурацкий корабль, уж не говоря о море! А может, просто утонула и с концами, — яростно пробормотал таксист.
— Уверен, все обстоит не так серьезно.
— А чем, по-вашему, я зарабатываю на хлеб? Двенадцать шиллингов и шесть пенсов — когда и как я их получу, а? Нет, ей-богу, плакали мои денежки, так что придется искать нового клиента.
— На вашем месте я бы не торопился, — посоветовал ему Мойр. — Подождал бы еще немного. Она вернется. А знаете, кто еще на борту этого корабля? Сам Обин Дейл!
— Тот хмырь из ящика, который рекламирует купальники от Джолиона и ведет шоу «Упакуй свои беды в старый мешок»?
— Точно. И сдается мне, она увидела его и не может оторвать взгляда. Все девицы просто сходят с ума по этому Обину Дейлу.
— Глупые коровы, — пробормотал таксист. — Подумаешь, какой-то хмырь из телека!
— Так почему бы вам не попробовать подойти к кораблю и поискать ее там?
— Черт, да с какой стати?
— Идемте. Я тоже пойду с вами. Покажу вам дорогу.
Таксист пробормотал что-то неразборчивое, однако вылез из машины, и они вместе двинулись по проходу. Он был довольно длинный, и тьма тут стояла — хоть глаз выколи, но впереди сквозь туман светилось расплывчатое пятно пристани. Наконец они вышли к ней и оказались почти у самого корабля. Корма нависала над причалом, сквозь пелену просвечивало название судна: «МЫС ФАРУЭЛЛ ГЛАЗГО».
Добрая половина люков в этой части и в середине была уже задраена, лишь в носовой части продолжалась погрузка. На корме у освещенного трапа стоял, опираясь о поручни, матрос. Мойр поднял голову.
— Эй, приятель! Не видели здесь девушку, которая проносила цветы на борт? — спросил он.
— Часа два тому назад?
— Да нет, около получаса.
— Никого похожего не видел с тех пор, как подошел сюда, а было это, когда пробило восемь склянок.
