— А она умница, эта твоя машина, — заметил лоцман, всматриваясь в туман. — Отличная работа! Пока справляемся как надо.
Голоса других, невидимых в тумане кораблей, такие одинокие и заунывные, доносились с разного расстояния. Время тянулось очень медленно.
В половине третьего на мостик заглянул радист, принес две радиограммы.
— Подумал, лучше доставлю сам, сэр, — сказал он, обращаясь к капитану. — Они зашифрованы. И еще указано «Срочно».
— Хорошо, — кивнул капитан Баннерман. — А ты пока жди здесь. — И он удалился в свою каюту. Там достал книгу кодов и расшифровал послания. Возился он довольно долго, а затем позвал:
— Спаркс!
Радист вошел в капитанскую каюту, зажав подмышкой фуражку, затворил за собой дверь.
— Только этого нам сейчас, черт возьми, и не хватало, — проворчал капитан Баннерман. Радист терпеливо ждал, стараясь ничем не выказывать любопытства. Капитан Баннерман подошел к иллюминатору правого борта и молча перечитал обе расшифрованные радиограммы. Первая была от исполнительного директора компании «Кейп Лайн»:
«Совершенно секретно. Дирекция просит вас соблюдая конфиденциальность оказать всяческое содействие суперинтенданту Аллейну точка его доставят на катере в Портсмут точка там он поднимется к вам на борт точка будет путешествовать в качестве пассажира точка просьба предоставить отдельную каюту точка просьба держать лично меня в курсе всех событий точка компания полагается на вашу осторожность и благоразумие точка Камерон точка конец сообщения».
Капитан Баннерман недовольно фыркнул и прочитал второе сообщение.
«Срочно и строго конфиденциально точка суперинтендант Аллейн сядет на борт вашего корабля в Портсмуте куда его доставят на катере точка он лично объяснит в чем проблема точка наш департамент поддерживает связь с вашей компанией точка отправил С. А. Мэйджорибэнкс помощник комиссара криминального департамента Скотленд-Ярда точка конец сообщения»
— Я написал два ответа, — сказал капитан Баннерман, — строго взирая на своего подчиненного. — Одинаковые, для обоих адресатов! «Инструкции получены и приняты к сведению точка Баннерман». — И сделай мне такое одолжение, Спаркс, держи язык за зубами.
— Само собой, сэр.
— Чтобы ни одна живая душа!
— Слушаюсь, сэр.
— Вот и молодец.
— Спасибо, сэр.
Радист развернулся и вышел. Потрясенный капитан Баннерман пребывал в трансе с полминуты, затем вернулся на мостик.
На протяжении всей остальной ночи он занимался своими прямыми обязанностями: вел судно в самом густом за последние десять лет тумане, что требовало самого напряженного внимания и недюжинной выучки. И одновременно уже на другом, почти подсознательном уровне размышлял о своих пассажирах. Баннерман наблюдал за посадкой с капитанского мостика и видел их всех. И, подобно каждому мужчине, бросившего хотя бы беглый взгляд на миссис Диллингтон-Блик, составил самое благоприятное впечатление об этой даме. Шикарная женщина. Он также отметил и Джемайму Кармишель — она попадала у него под определение «очаровательная молодая девушка», — и капитан опасался, что по мере приближения к тропикам она будет пользоваться все большим вниманием морских офицеров. Еще на одном, тоже подсознательном уровне он размышлял о двух встревоживших его радиограммах. Какого собственно черта, думал Баннерман, он должен принимать на борт так спонтанно некоего детектива в штатском? Он перебирал в уме возможные причины. Безбилетный пассажир? Беглый преступник? А может, кто-то из членов его команды в розыске? А что, если этот полицейский в последнюю минуту получил назначение в Лас-Пальмас? Но почему тогда он не полетел туда самолетом? А тут еще предстоят эти чертовы хлопоты по его устройству. Если разместить нового пассажира в каюте для офицерского состава, все тотчас сообразят — здесь что-то не так. В четыре часа утра — самое тяжелое время вахты, когда на исходе все жизненные силы, — капитана Баннермана вдруг посетило неприятное предчувствие: предстоящее плавание сложится не самым лучшим образом.
III
Наутро туман все еще висел над Английским каналом. Выйдя из Портсмута, пароход «Мыс Фаруэлл» словно погрузился в небытие.
