— Уф! К счастью, я его заметил. Он стоял еще в холле гостиницы.
И сбежал вниз. Лестница отъехала, увлекаемая электрокаром. В створке двери щелкнул замок. Турбореактивные двигатели взревели. «Фолкон» медленно вырулил по взлетной полосе к установленному для взлета месту. Рев двигателей, которым предстояло поднять его в воздух, стал оглушительным. Самолет ускорил свой бег и вдруг грациозно взлетел без видимых усилий, так, словно полет — это самое простое дело на свете.
Закрыв дверь кабины, стюардесса поставила переданный ей в последний момент дорожный чемоданчик в раздевалке у входа, решив вернуться к нему после посадки. Затем, не думая больше о нем, она отправилась взглянуть, хорошо ли пристегнули свои ремни пассажиры, а когда самолет поднялся, снова подошла к ним, чтобы осведомиться об их желаниях.
Попросив чашечку кофе, Карло забыл его выпить, полностью отдавшись охватившему его чувству поражения. Именно оно послужило причиной этого непредвиденного отъезда рано утром, вызвавшего переполох в городском отеле. Всю ночь он метался в своем номере, тщетно дожидаясь звонка от тех, кого направил по следам двух журналистов. Эта парочка могла сорвать столь многообещающую комбинацию с профессиональным футболом, которая должна была позволить нелегальным капиталам мафии превратиться в манну небесную, отмытую от всякой грязи. И, кажется, им это удалось, что ведет к безнадежному для него противостоянию с доном Джузеппе. У него осталась единственная возможность избежать «белой смерти» (когда человека убивают и труп невозможно найти): выторговать себе жизнь, угрожая, что исповедь, которую он написал к утру и рассчитывал доверить надежному хранилищу в Париже перед возвращением на Сицилию, будет предана огласке, если с ним случится несчастье.
В зале ожидания Лионского вокзала гулко раздавались неразборчивые сообщения громкоговорителей о прибытии и отправлении поездов. Обтекаемые оранжевые вагоны скоростных поездов вытянулись вдоль перронов, словно стая акул. Рядом с их аэродинамичными формами казались безнадежно устаревшими обычные пригородные поезда, выбрасывающие торопливые потоки трудящегося люда. Для любителей железнодорожных путешествий эти реликты прошлого на рельсах не сохранили даже очарования, присущего паровозам.
Рошан позвонил до отхода поезда Варуа, чтобы поблагодарить за избавление от подозрительного преследователя. Полицейский комиссар прервал его:
— Это скорее я должен поблагодарить вас, старина, за тот скальп, который могу занести в свой наградной список. Этот успех заставил кое-кого поскрипеть зубами в полицейском управлении, где в последнее время я котировался не очень-то высоко.
Франсуа узнал, что субъект, следивший за ним, оказался преступником, находившимся на службе у Карло Аволы. Теперь он сидит в камере тюрьмы Флери-Мерожи в ожидании запроса о выдаче органам германского правосудия. Прежде чем повесить трубку, Рошан поинтересовался реакцией импресарио на арест его шофера-телохранителя. Собеседник усмехнулся в трубку.
— Увы, я ничего не могу вам сказать по этому поводу. Когда я пришел в отель, чтобы получить у него кое-какие предварительные сведения (ему будет официально предъявлено требование представить необходимые объяснения), наш щедрый благотворитель уже уехал в аэропорт со своими секретаршами и всем багажом. Пункт назначения — Париж. Я тотчас же связался с набережной Орфевр. Мои коллеги встретят его. Сомневаюсь, что при встрече ему постелют красный ковер.
В садах, раскинувшихся вдоль берега Луары возле городка Лере, пенсионеры подстригали свои розы и выпалывали сорняки на грядках цветущей земляники. В центре поселка перед входом в коллеж толпились стайки недисциплинированных школьников, доставленных автобусами.
Высоко в небе гудел самолет.
С рассеянным любопытством дети и взрослые подняли головы, чтобы взглянуть на блестящую точку, скользящую на лазурном фоне, оставляя позади белый след, который таял постепенно, по мере продвижения самолета все дальше на север.
Вдруг яркая вспышка, похожая на одиночную грозовую молнию, охватила стремительно летевший крохотный серебряный крестик, и через секунду на этом месте уже голубело пустое пространство, где не было ничего. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками жизни на земле. И в разных местах люди с ужасом прошептали:
