— Ну, а теперь, — сказал он, — ты понимаешь, чего я от тебя хочу?
— Следовать за тем поездом. Верно?
Даниельс заподозрил, что машинист издевается, и сердито глянул на него.
— Давай, вперед, — грубо подогнал он, — только не слишком быстро и не слишком близко.
Машинист подал ручку контроллера вперед, и вагон резко взял с места.
— Прибавь немного, — торопил Даниельс. — Но не слишком. Я не хочу, чтобы они нас увидели или услышали.
Машинист толкнул ручку контроллера.
— Увидеть — это одно, а услышать — другое. Такой штуки, как бесшумный поезд метро, ещё не придумали.
Они миновали платформу станции Двадцать восьмой улицы; там было пусто, если не считать небольшой кучки полицейских. Когда в отдалении показались огни станции Двадцать третьей улицы, Даниельс велел:
— А теперь притормози. Буквально ползи. Не спускай глаз с их огней. Ползи. И не шуми.
— Капитан, это поезд метро. Такая штука не шуметь не может.
Даниельс, пристально всматривавшийся через окно, почувствовал, как от напряжения начинают слезиться глаза.
— На пути для местных поездов горит красный, — заметил машинист. — Значит, они были здесь совсем недавно.
— Медленнее, совсем медленно. Буквально ползком, — не унимался Даниельс. — И тихо. Чтобы не было слышно ни звука.
— Шеф, вы слишком многого хотите от старого вагона, — вздохнул машинист.
Город: уличная сцена
Какой-то коллективный орган толпы, постоянно настроенный на волну подозрительности, расценил отъезд лимузина комиссара как предисловие к ликвидации всего лагеря. Последующее исчезновение полицейских машин и всего персонала только подтвердило справедливость таких суждений. Немногие зеваки направились к югу, надеясь понаблюдать за погоней, но их постигло горькое разочарование: гора может прийти к Магомету, но не охотится за ним.
Буквально через несколько минут толпа перестала существовать как единое целое. Пихаясь и толкаясь, люди начали пробиваться вперед, а там, выбравшись на свободное пространства, прибавляли шагу: время — деньги, и его не следовало тратить впустую. Осталось только несколько сотен человек в основном лентяи или романтики, цеплявшиеся за слабую надежду, что у них на глазах произойдет хоть что-нибудь. Философы и теоретики, сбившись в кучки, организовали шумную дискуссию. Индивидуалисты излагали собственные мнения.
— И что вы думаете о нашем мэре! Он нужен там внизу, как вторая дырка в заднице.
— Нужно было всех их просто перебить. Как только начинают уступать бандитам, они наглеют. Преступники прекрасно разбираются в психологии.
— В общем-то, они довольно мелкие людишки. Я бы на их месте потребовал десять миллионов. И получил бы их.
— Черные? Никогда! Черные парни знают свое дело, когда речь идет про сотню долларов, не больше. Это белые, и я готов их даже похвалить, что они задали жару этим свиньям.
— Комиссар? Он совсем не похож на полицейского. Как вы можете кого-то уважать, если он даже не похож на полицейского?
— И что вы думаете про нашего мэра? Вы считаете, богач может заботиться о бедных? Параллельные линии никогда не пересекутся!
— Нет, вы мне скажите, вы мне только скажите, чем эти бандиты отличаются от акул большого бизнеса. А я вам скажу, чем: большой бизнес защищает закон. А маленькому человеку всегда достается.
— Вы знаете, как они собираются скрыться? Я могу вам сказать. Они уедут этим поездом на Кубу!
— Что ты сказал, парень?
Райдер
Аварийный выход находился к северу от станции Четырнадцатой улицы. Отверстие в стене туннеля позволяло добраться до лестницы, ведущей к решетке в тротуаре на восточной стороне Юнион Сквер-парка около Шестнадцатой улицы. Райдер наблюдал, как Лонгмен орудует тормозной рукояткой и останавливает вагон в сотне футов от пятна дневного света, указывающего место выхода.
— Правильно? — спросил Лонгмен.
— Отлично, — подтвердил Райдер.
С Лонгмена градом лил пот, и Райдер впервые заметил, как отвратительно воняет в крошечной кабине. Ну, — подумал он, — нельзя же было рассчитывать на комфортные условия. И с каких это пор поле битвы пахнет как поляна с маргаритками?
Он осторожно сунул руку в коричневый чемодан, достал оттуда две гранаты, проверил чеки и положил гранаты в глубокий карман своего дождевика. Потом открыл ящичек с аптечкой и вытащил рулончик пластыря. Протянул рулончик Лонгмену, который тут же его схватил.
