— Я не мэр. Но будь я — упаси Господь — мэром, то управлял бы этим городом получше. — Мужчина нахмурился, услышав целый хор насмешек и свистков. — Первое, что я бы сделал — избавился от социального обеспечения. Затем я сделал бы улицы безопасными. Потом уменьшил бы налоги. Потом…
Уэнделл постарался превратить зевок в натянутую улыбку.
* * *
Стаффорд Бедрик знал, как умело пользоваться своим популярным лицом и голосом. Он отправлял их вперед, как предвестников своего прибытия, как пучки лазерных лучей своей личности, и они прокладывали ему путь в самый центр событий, в данном случае в штаб полиции на автостоянке. Его свита поспешала следом — вьючные животные, нагруженные камерами, кабелями и акустической аппаратурой.
— Инспектор? Я — Стаффорд Бедрик. Как поживаете?
Начальник окружной полиции повернулся, но его желание ответить грубостью умерло в зародыше, ибо он мгновенно узнал лицо, знакомое ему лучше, чем его собственное. Почти рефлекторно он нашел глазами камеру и улыбнулся.
— Вы, видимо, меня не помните, — начал Бедрик с преувеличенной скромностью, — но мы уже несколько раз встречались. Помните, как хулиганы пытались устроить пожар перед русским консульством? Еще, мне кажется, в тот раз, когда президент выступал с обращением к Объединенным Нациям?
— Да, конечно, — начальник полиции благоразумно убрал с лица улыбку; комиссар полиции выразил бы недовольство таким тесным общением со средствами массовой информации, расценив это как утонченную форму коррупции. — Боюсь, мистер Бедрик, что в данный момент я очень занят.
— Стаффорд.
— Стаффорд.
— Я понимаю, инспектор, что это не самое подходящее время для интервью… Надеюсь, у нас будет более приятная возможность встретиться в будущем в передаче «Беседы на самом высоком уровне», это моя постоянная передача… Но, может быть, вы сможете сказать несколько слов в подтверждение того, что полиция принимает все меры, чтобы спасти жизни несчастных заложников.
— Мы принимаем все возможные меры.
— Конечно, самый животрепещущий вопрос обсуждается сейчас за несколько миль отсюда в особняке Грейси. Как вы считаете, инспектор, будет в конце концов принято решение заплатить выкуп?
— Это им решать.
— Если бы решать пришлось вам, как офицеру полиции, вы бы заплатили выкуп?
— Я делаю то, что мне приказывают.
— Конечно, дисциплина — важнейший элемент долга. Сэр, не могли бы вы прокомментировать возникший слух о том, что это преступление является результатом деятельности какой-то политической группы — революционного заговора или чего-то в этом роде?
— Я ничего подобного не слышал.
— Инспектор… — обратился к начальнику полиции водитель в штатском, распахнув дверцу машины. — Сэр, вас просят на связь, это комиссар.
Начальник полиции округа резко развернулся и направился к машине; Бедрик и его команда следовали за ним по пятам. Он сел в машину, захлопнул дверцу и поднял оконное стекло. Потянувшись к переносному микрофону, начальник полиции заметил прижатый к стеклу объектив телекамеры. Повернувшись к ней широкой спиной, он взглянул на противоположное окно. Там появилась другая телекамера.
* * *
Спустя пять минут после сообщения о захвате поезда по радио и телевидению в отделе новостей газеты «Нью-Йорк Таймс» раздался телефонный звонок. Звонил человек, назвавшийся братом Виллиамусом, министром саботажа BRAM — сокращением от «Американского Движения Черных Революционеров». Сочным и звучным голосом, в котором звучала вполне серьезная угроза, министр саботажа заявил:
— Я хотел бы сообщить вам, что захват поезда метро, вы понимаете, о чем я говорю, является актом революционного саботажа BRAM. Вы поняли? Ударив точно, вы же понимаете, и жестоко, ударная бригада BRAM воспользовалась таким способом, чтобы выразить белым угнетателям свою решимость. Цель её заключается в том, чтобы ударить Чарли по его самому больному месту, а именно, по кошельку. Деньги, которые мы получим в результате этой революционной экспроприации, будут использованы для дальнейшего удовлетворения революционных надежд BRAM по отношению к Черному Брату, где бы он не находился, вы понимаете, и дальнейшего освобождения Черного Мужчины. И Женщины. Вы поняли?
