Любомысл, мало что соображая, увидел, как высоко в предрассветном небе вдруг мелькнула тень. Это раскорячившись лягушкой, и отчего-то быстро вращаясь летел человек. Застыл на мгновение, и озаряемый первыми лучами медленно-медленно — так показалась мальчишке — устремился обратно к земле. Раздался смачный шлепок. Вроде бы звук должен был потонуть в общем шуме разгрома, но Любомысл его услышал и содрогнулся.
Эту первую, увиденную им в жизни смерть, этот звук, он не забудет никогда. Верно говорят — смерть располохом берет.
А грохот и темная туча пыли на другом конце деревни нарастали. Уже трудно разобрать, что там происходит. В темных клубах мелькали членистые лапы саратанов, беспорядочно взвивались длинные щупальца. Не всегда пустые: Любомысл видел, что порой они окольцовывали, как змея небольшой пенек, людские тела.
Северные летние ночи светлы, а время было предрассветное, так что мальчишка видел все хорошо. Видел и запомнил первые мгновения нашествия…
— Бежим! Скорей бежим в лес, сынок! — кричала мать, и, схватив Любомысла за руку, потащила его, еще сонного, в сторону еще спящего спасительного леса.
Но… Чудовищ было слишком много. Вдали от берега мореходы встречали двух, изредка трех саратанов. А тут на маленькую прибрежную деревушку их напал целый десяток, а может быть и больше.
В происходящей суматохе маленькому, да еще сонному мальчишке тяжело было сразу понять — что происходит. Любомыслу казалось, что усыпанный галькой берег моря и устье реки шевелятся, что они вдруг стали серо-зелеными от покрывавших их туш саратанов. С испугу мерещилось, что из моря ползет нескончаемый быстрый поток.
И потом, много позже, Любомысл с трудом вспоминал, что же все-таки он видел в то утро.
На своих длинных, суставчатых, схожими с паучьими лапах, саратаны проворно носились по деревеньке. Еще бы: ведь на воздухе для них не было преграды — тугая вода не сдерживала движений. На суше саратан мог легко догнать лошадь. Чудища делали длинные прыжки, отсекая людям любой путь к спасению…
А торчащие из-под панциря щупальца беспощадно и слепо крушили все, что попадалось на пути чудовищ.
В лес ни Любомысл, ни его мать, ни остальные жители маленькой вендской деревни убежать не смогли. Не успели…
Любомысл припоминал, как неожиданно рядом с его избой возникла бугристая серо-зеленая туша чудовища. Делая громадные прыжки, саратан догонял бегущих в лес людей.
Одно из его длинных щупалец вдруг взметнулось, промелькнуло рядом со сжавшимся Любомыслом и окаменевшей вдруг матерью. Оно как бы невзначай коснулось стены. Небольшой избе хватило и этого прикосновения — она не выдержала удара и рухнула.
Раздался грохот. Что-то сильно стукнуло мальчишку по затылку. Голову Любомысла засаднило тупой тягучей болью. Дальше его воспоминания состояли из череды жутковатых и тягостных картин.
Смутно, какими-то отрывками, он видел, что со всех сторон — куда ни кинь взгляд — шевелятся длинные, с подошвой из толстых присосок щупальца. А концы их венчают острые зазубренные шипы. Два сходящихся друг к другу шипа.
Ему казалось — везде сверкают выпученные багровые глаза чудовищ. Множество мелких, с продольным зрачком глаз на одном общем корне смотрят на него.
Любомыслу чудилось, что над ним мелькают зазубренные клешни, так похожие на рачьи, только много больше — будто валуны на морском берегу; что они щелкают, хватают толстые венцы и раскатывают избу по бревнышку.
Любомысл уже не мог отличить, где морок, а где явь. Он впал в бред. И в этом бреду удивительно и страшно сплетались наваждение и правда.
Ему виделось, как на другом конце деревеньки саратаны пробивали в стенах домов бреши, сразу же тянули в проем щупальца и там ими быстро шарили — ища людей.
Чудовища шипели и гулко ухали, хватая жертвы. Они жадно — даже не дробя плоть зубами — их заглатывали.
Саратаны тащили в свои то ли пасти, то ли клювы и еще бьющихся в предсмертных судорогах, и уже мертвых.
Сожрав, чудовища выпускали щупальца и снова шарили ими в поисках добычи. Казалось, этому ужасному насыщению не будет конца…
Люди пытались защищаться, но сила была на стороне саратанов. И жители отдаленной вендской деревни ни с чем подобным не сталкивались и не знали, как оборонить себя. У лесного зверя есть клыки и когти. У охотника нож или копье. Они равны по силам. Но не могут люди тягаться с морской жутью, быть с ней на равных.
