- Я умею быть убедительным, господин Музил. И давно уже понял, что не все женщины любят ласку и нежность. Встречаются и такие, с кем следует быть строгим, едва ли не жестоким. Но не для того, чтобы их обидеть. А чтобы доставить им удовольствие. Уверен: госпожа Белецкая именно из таких – она высоко оценит мой подход к переговорам. Не подскажете ли мне, господин Музил, где я могу найти эту уважаемую женщину?
- Подскажу, почему нет, - сказал Крюк. – Мамаша Нора живёт не так уж далеко от тебя. Пойдёшь к центру города. Там спросишь Красный переулок – известное место, тебе любой укажет, где он. Ну а потом ты уже не заблудишься. Ищи большой белый дом за красным забором. Он отличается от других, не перепутаешь – Мамаша Нора любит выделяться. Очень надеюсь, что ты не станешь затягивать с походом к ней, пекарь. Да.
- Я отправлюсь к госпоже Белецкой сегодня, ещё до полудня, - пообещал я.
Рел Музил отодвинул от себя пустую чашку. Сгрёб с тарелки остатки медового хлеба, затолкал их в рот – все три куска сразу. Протянул ручищу к кувшину, отхлебнул прямо из него. Грохнул кувшином по столешнице. Я наблюдал за тем, как двигались мощные челюсти бандитского атамана – перемалывали пищу. Крюк вытер губы тыльной стороной ладони, заскрипел лавкой, выбираясь из-за стола.
- Рад, что мы поняли друг друга, пекарь, - сказал он. – Душевно посидели. Чай у тебя только… паршивый. Да. Но в нашей дыре нормального-то и не купить. Это и понятно. Кто его к нам повезёт? Денег он стоит немалых – приходится выписывать из столицы. Ну а что делать? Да. А хлеб ты печёшь неплохой – это я тебе уже говорил. Буду захаживать к тебе время от времени. Бывай, пекарь.
Я отсалютовал Крюку чашкой.
«Проваливай отсюда, гадёныш! – сказал призрак. – Ноги твоей в моём доме чтоб больше не было!..»
Он последовал за бандитом к лестнице. Не переставая возмущённо бубнить в моей голове. Постэнтический слепок личности мастера Потуса сейчас походил на потревоженную пчелу. Или на птицу, пытавшуюся защитить от хищника своё гнездо. Или на старого чудака. Он то и дело наскакивал на атамана, словно пытался подтолкнуть того в спину. А может и не в спину.
«Остынь, старикан!»
- До свидания, господин Музил, - сказал я. – Рад, что вы меня навестили.
***
Проводив Рела Музила, я не сразу отправился в путь. Прикрыл за бандитом дверь – задержался в доме, чтобы не в первый раз за сегодня проинспектировать пекарню и магазин. Проследил за тем, как неутомимый Полуша вынимал из печи медовые батоны – дал ему несколько ненужных советов. Понаблюдал, как неизменно улыбчивая теперь Лошка втюхивала покупателям мою продукцию – помог ей заполнить на стеллажах опустевшие полки. Изредка переговариваясь с профессором, строил план похода к Мамаше Норе.
Вышел во двор – зажмурился: слепили глаза солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву. Свернул за угол – раскланялся со стоявшими в очереди и всё так же оживлённо галдевшими женщинами (количество желающих купить мой хлеб пока не уменьшалось – не иначе как к обеду полки магазина опустеют). Понаблюдал за тем, как в кустах, оглашая двор криками, дрались коты. Скользнул взглядом по узкоплечему парню (утром видел его в конце очереди), что грыз медовый батон, сидя под ветвями того самого клёна, где раньше играли в ножичек дети.
«Похоже, пришло-таки время разобраться с моей антимолочной диетой, - мысленно сказал я. – Невмоготу больше сносить такое издевательство. Да и люди волнуются. Непростой товарищ этот атаман Крюк… Как считаешь, мэтр, пора заявить о моих правах на молоко и женскую ласку? Пора. Тут главное – не перестараться. Женщин обижать – последнее дело. Я об этом раньше часто слышал. Ерунда, конечно. Некоторых можно и обидеть. Но… Белецкая же не виновата в том, что я когда-то был женат. Ведь так, профессор? Хотя… где я теперь найду другого виноватого?»
