— Ты это серьёзно?
«Вполне».
«Откуда такие предположения, мэтр?»
«Стены подвалов в своё время покрыли защитными плетениями, — сказал профессор Рогов, — те подпитывались напрямую от лабораторного накопителя: на усиленной защите в своё время настояли попечители академии. Причиной тому было извечное желание учащихся пощекотать себе нервы ночными походами в запретную для младших курсов часть учебных полигонов. И смерти нескольких избалованных детишек, решивших покрасоваться перед приятелями своей смелостью и глупостью. Всё же некромантия — не кулинария, юноша».
«И что с того?» — спросил я.
«Защитное плетение на вход в подвалы с учебными лабораториями накладывал сам ректор академии — выдающийся учёный. Он же и учил меня отключать защиту: кому, как ни заведующему кафедрой некромантии нести ответственность за опасное оборудование. Ректор погиб от рук фанатиков ещё до того, как я взошёл на костёр — сомневаюсь, что после нашей смерти кто-либо сумел совладать с защитой лабораторий».
«Ты думаешь, что та защита всё ещё работает?»
«Почти уверен в этом. Вероятность того, юноша, что плетения не развеялись, примерно семьдесят восемь процентов. Так что защита скорее жива, чем нет».
— Да ладно, — сказал я. — Хочешь сказать, что те подвалы сохранились? И остались нетронутыми спустя тысячу лет? Слабо верится в такую возможность.
Покачал головой.
— Хотя жаль, конечно, что мы сейчас не в Норвиче, и не можем проверить твои догадки. Ну да и фиг с ними. Заглянем как-нибудь в твои подвалы — позже, когда будем в столице. Ведь не станем же мы вечность сидеть в этой дыре. А пока…
Я поставил кружку на тумбочку.
Спросил: «Так что там с привязкой для нашего привидения, мэтр?»
Мясник ответил: «Вы не совсем поняли мои слова, юноша. Я не имел в виду возможность подсадить энергетическую сущность мастера Потуса в ваше тело — это невозможно. Я подразумевал несколько иной способ. При его использовании привязка у энергетической сущности будет существовать только с физической оболочкой: любой — подобно тому, как сейчас постэнтический слепок привязан к этому дому».
Кровать заскрипела, когда я вставал с неё — мелодичный звук вышел: представляю, как она запоёт, если я уложу на неё одну из тех симпатичных любительниц свежего хлеба.
«Я это понял, профессор. Жаль, конечно, что мы не сможем беседовать втроём. Не судьба. Ты предлагаешь перекинуть эту самую привязку с дома на какую-нибудь живность? Например, птицу? Окольцевать её нашим привидением и отправить в тёплые края? Возможно ли в будущем сменить привязку с той же птицы на прежнюю — на дом? Привязать привидение снова к дому — такое потом сложно будет провернуть?»
«Для этого не придётся даже ловить ту птицу снова, — сказал мэтр Рогов. — Достаточно лишь заранее внести в энергетический поводок разрывающий контур (это простенькое паразитирующее плетение) и назначить для его срабатывания сигнал-команду. Всё это мы проделывали со студентами на практических занятиях: очень занимательная процедура — можете мне поверить, юноша».
«То есть ты сплетёшь эту самую команду…»
Я щёлкнул пальцем.
«…и призрак из тёплых краёв возвращается в родной дом?»
«Примерно так, — согласился профессор. — Он тут же вернётся к прошлому месту привязки — где бы то ни находилось. Перемещение энергетических сущностей в пространстве происходит по несколько иным законом, нежели перемещение обычных предметов».
«Очень интересно, мэтр, — сказал я. — Непременно устрою как-нибудь подобный эксперимент. Но не сейчас».
Вновь шатнул спинку кровати — услышал прежний забавный звук.
Улыбнулся.
«Сейчас поступлю иначе, — сказал я. — Пусть наш призрак пока гуляет спокойно. Но не везде: накажу его за порчу моего имущества. Послушай, мэтр, нельзя ли с нашим активным призрачным стариканом поступить, как с теми мухами? Хочу лишить его возможность обсирать весь дом — пусть задумается над своим поведением. Ты можешь перекрыть для него доступ в пекарню? А ещё и в зал магазина — лучше подстраховаться: кто знает, какую новую пакость он придумает».
* * *
Я спустился в пекарню — застал там Полушу и Лошку. Магазин я разрешил закрыть, пусть время ещё и не позднее: сторожить пустые полки не имело смысла — продавщица вызвалась помочь пекарю с уборкой. Девица намывала пол и стены (я распорядился привести зал в порядок: жирные разводы и паутина действовали мне на нервы), бросала недвусмысленные взгляды на мускулистую фигуру Полуши (тот надраивал тазы и вёдра, готовил посуду к работе).
