Печальное наследие Атлантиды - страница 5
Именно по этой причине — чисто психического характера — равноправные отношения с троцкизмом и троцкистами персонально на уровне интеллектуальной дискуссии, аргументов и контраргументов — бесплодны и опасны[15] для тех, кто рассматривает троцкизм в качестве одной из идеологий[16] и не видит его реальной ПОДидеологической подоплеки, не зависящей от облекающей её идеологии.
Интеллект, к которому обращаются в дискуссии в стремлении вразумить собеседника, или выявить совместно с ним истину, на основе которой можно было бы преодолеть прежние проблемы во взаимоотношениях с ним, — только одна из компонент психики в целом. Но психика в целом (в случае её троцкистского типа) не допускает интеллектуальной обработки индивидом информации, которая способна изменить ту доктрину, которую в данный момент отрабатывает та из многих идеологически оформленных ветвей троцкизма, к которой психологически принадлежит индивид. Эта психическая особенность[17], свойственная многим индивидам, — исторически более древнее явление, чем исторически реальный троцкизм в коммунистическом движении ХХ века. Для этого свойства психики индивидов не нашлось в прошлом иного слова, кроме одержимость. А в эпоху господства материалистического мировоззрения для этого явления вообще не стало в языке слов, отвечающих существу этого типа психической ущербности, которое сызнова было названо, но не по его существу, а по псевдониму одного из его наиболее ярких представителей троцкизма в коммунистическом движении ХХ века.
Ныне же, когда материализм в своем развитии породил кибернетику, информатику, вычислительные машины и информационные технологии, троцкист в терминах этих наук — автономный или дистанционно управляемый робот с ограниченной программой идентификации обстановки и реагирования на её изменения, физиологически во многом идентичный нормальному человеку.
Но такого рода особенности “троцкизма” в исторически широком смысле этого слова приводят к тому, что отношения людей и “троцкизма” по их существу лежат вне области конструктивных дискуссий, коллективного «мозгового штурма» каких-то проблем и прочей определённо целесообразной человеческой деятельности. При этом отношения с троцкизмом и троцкистами выпадают и из области этики и нравственности человеческих отношений, и, если в этом случае они не укладываются в возможности психиатрии и душевного целительства, развитые в обществе в конкретную историческую эпоху, то они переходят в область практической социальной гигиены всегда, когда общество устает от “троцкизма” и начинает защищать от него свою жизнь в настоящем и в будущем. “Троцкизм” в этом случае включает механизм имитации борьбы с самим собой и, активизируя его в общественной жизни, втягивает в мясорубку репрессий множество непричастных к нему людей, чтобы в последующем эти жертвы поставить в вину своим противникам: так было в реальной истории инквизиции в католическом мире, так было в СССР в период борьбы большевизма и троцкистского марксизма[18].В России дело идет к очередному искоренению “троцкизма”, при котором многим “троцкистам” не поздоровится, будь они в обличье “коммунистов”, “патриотов”, “православных”, “мусульман”, “демократов”, “космополитов” и представителей прочих вероучений и идеологий либо будь деидеологизированными субъектами... К сожалению, в этом во многом скрытом и непонятном для обыденного сознания процессе, большинство из принимавших неосознанное участие в нём, так и не успевает понять — «за что?...». Именно такого рода троцкистское непонимание лежит в основе столь не понравившегося А.Баранову уведомления: «мера кровавости грядущих событий в России будет определяться мерой освоения всеми слоями нашего общества тех знаний, которые мы несём людям». Приведя это мнение в одной из многих его формулировок, А.Баранов комментирует:«Мы» — это верные «автоматчики» Внутреннего Предиктора. Это как бы основной посыл, главная задача КОБРа[19]».Но этот комментарий — клеветническая отсебятина А.Баранова, и потому — своеобразное
