Альжбета. Да этот же, это… Ты, верно, когда-либо видела его… Адольф Быковщик.
Павлинка. Быковщик?!
Степан. Да, да! Пан Адольф Быковский.
Павлинка. Ну, разве папа для него обзаведется другой дочерью или сам с ним поженится, чтобы сделать его своим зятем.
Степан. А ты что? Лом?
Павлинка. Лом не лом, но и за ломаку не пойду.
Степан. А ремень для чего?
Павлинка. Для чего угодно, только не для того, чтобы гнать замуж.
Степан. Коханенькая-родненькая, еще придется посмотреть, где кто будет сидеть.
Альжбета(Степану). Ешь лучше, чем переливать из пустого в порожнее. Как приедет свататься, тогда то и будет.
Павлинка. Папа давно знает, за кого я пойду, или уж совсем ни за кого.
Степан(изменившись в лице, бросает ложку на стол). Что? За кого?
Павлинка(встает и идет к кровати). За кого? За Якима!
Степан(стучит кулаком по столу). Молчи, гадюка! Раз сказал, чтобы этого негодяя не было в моем доме, чтобы его имени я не слышал никогда… этого безбожника, этого… этого забастовщика. Так и не забывай об этом, коханенькая-родненькая…
Павлинка(с обидой). Зачем напраслину взводишь? Он никакой забастовки не делал и не делает.
Степан (со злостью закуривает трубку). Черт его возьми, не тут будь помянут, — делал или не делал! Знать и видеть его не хочу в своем доме, этого хама, это ничтожество.
Альжбета. Павлинка, убирай со стола!
Павлинка(бросив на кровать шитье, идет к столу). А давно ли папа с ним целовался?
Степан. Коханенькая-родненькая, не попадайся на глаза. А не то — и тебя с этой дрянью выгоню из дома.
Павлинка идет с миской к двери; неожиданно дверь отворяется, в комнату вваливается пьяный Пранцысь Пусторевич, за ним его жена. Пранцысь нечаянно выбивает из рук Павлинки миску.
Павлинка. Аи! Что ж это вы, дядя, сделали?
Павлинка, Степан, Альжбета, Пранцысь, Агата.
Пранцысь. Пустяки, пустяки, пане добродею. Похваленый Езус! Собственно, откупим, откупим, вось-цо-да!
Степан и Альжбета. Аминь!
Альжбета. Мои вы родненькие! Неужели вы все еще с базара едете? Кажется, раньше нас выехали?
Пранцысь. Собственно, вось-цо-да, кобыла заблудилась, пане добродею!
Агата. Туды-сюды, разве этот пьяница приезжал когда-нибудь вовремя домой? Он же, как тряпичник, шатается то туда, то сюда по дороге.
Пранцысь. Пане добродею, твое бабье дело — молчать. Я, собственно, вось-цо-да, ловкий, тонко понимаю, что и как делаю.
Альжбета. Садитесь же, мои миленькие!
Агата. Туды-сюды, где уж тут садиться! Ночь на дворе, кобыла у забора, полверсты до дома, а этот, туды-сюды, филин косоглазый, не выдержал, чтобы не наделать ночью беспокойства людям. (Садится, а за нею остальные.)
Степан. Э, что там! Выспимся! Слава богу, ночка не петровская, а покровская.
Павлинка(подбирая черепки). Завтра гости будут, а дяденька последнюю миску раскокал. Надо, чтобы на ярмарке две откупил.
Пранцысь. Пустяки, пане добродею, пустяки. Поминальную по миске, собственно, выпьем. (Достает из бокового кармана бутылку, потягивает из нее и снова прячет назад.)
Альжбета(смеясь). А если бы, сваток, и нам дал пососать эту соску. Разве мы со сватьей поскребыши…
Павлинка (уходя с черепками). Ого! Этих святых капель дядя и умирающему не дал бы, не то что… (Уходит.)
Степан, Альжбета, Прапцысь, Агата.
Пранцысь(вслед Павлинке). Пустяки, пустяки, пане добродею. Молоденькая еще, молоденькая! Лозы надо, собственно, вось-цо-да!
Агата(Альжбете). Что, сватейка, туды-сюды, купили хорошего на базаре?
Альжбета. Да так, кое-что. Посмотрите, если хотите. Ничего интересного.
Встают, обе идут к сундуку и рассматривают брошенные на него покупки.
Пранцысь(Степану). Слыхал, сват, пане добродею, что сегодня говорили люди?
Степан. Нет, нет, коханенький-родненький, не слыхал: некогда было. А что?
Пранцысь. Да как же, вось-цо-да! Говорят, пранцуз, пане добродею, идет на Борисов за шапкой и рукавицами, которые когда-то там оставил. Четыреста тысяч войск с собой ведет и, собственно…
Агата (перебивая, с места). Не четыреста тысяч, а четыре сотни тысяч…
Пранцысь. Пустяки, пустяки, пане добродею. Все равно идет, вось-цо-да. Пружинный костел с собой несет, пане добродею.
