Определенную дань отдал Павленков и пропаганде марксистского учения в России. Конечно, было бы преувеличением сказать, что он принял это учение, стал его поборником, последовательным приверженцем. Но его кредо, как человека, исповедующего все новое, ранее неизвестное, состояло в том, чтобы способствовать развитию этих взглядов, их распространению. Они имеют право на жизнь, а граждане на родной земле должны иметь возможность самостоятельно разобраться в их истинной значимости, чтобы сделать сознательный выбор. Ну а если так, то гражданский долг издателя доносить все эти идейные открытия как можно быстрее до читательских масс.
Так понимал значение своей работы Флорентий Федорович, и оттого он посчитал необходимым внести и свою лепту в распространение марксистских идей в России. 5 декабря 1896 года он представляет в Санкт-Петербургский цензурный комитет книгу «Очерк политической экономии по учениям новейших экономистов», где составителем значился Д. Норден. На самом деле это был перевод с немецкого сочинения К. Каутского «Экономическое учение Карла Маркса». Но так как книга была запрещена, пришлось прибегнуть к такой хитрости.
Ранее Павленков вел переписку с В. В. Берви-Флеровским по поводу переиздания его книг «Положение рабочего класса» и «Азбука социальных наук». Кроме упомянутой выше работы К. Каутского, в издательстве Павленкова выходили также его популярно-экономический очерк «Итоги XIX века» (под тем же псевдонимом Д. Нордена) и «Экономическая система Карла Маркса с научной стороны» (под псевдонимом П. Гросса). Работал Флорентий Федорович и над изданием труда Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В 1894 году Н. К. Михайловский писал Павленкову: «Г. Иванов из Риги (В. Королевская, 32, кв. Цвинева) просил меня сообщить Вам, что получил цензурованный перевод Энгельса. Почему он доводит об этом до Вашего сведения через меня, не знаю, но просьбу его исполняю».
Полученный перевод не удовлетворял требования издателя. Он обращается поэтому за содействием к Р. И. Сементковскому. «Убедительно прошу Вас, многоуважаемый Ростислав Иванович, — пишет Флорентий Федорович 24 сентября 1894 года, — помочь мне в издании книжки Энгельса “Происхождение семьи”. Она не так хорошо переведена. Очень обяжете, если позволите послать Вам фанки для просмотра и легких исправлений. Если же нельзя будет ограничиться легкими направлениями, то, после первых гранок, Вы можете отредактировать рукопись. На днях Вам будет прислан их немецкий оригинал, а теперь пока посылаю параллельно русское издание, сколько мне известно, уже распроданное. Впрочем, посылаю рукопись. Просмотрев ее местами, Вы лучше решите, как править — в гранках или до набора». В постскриптуме вновь повторяется: «Очень обяжете исполнением моей просьбы, а то решительно не на кого оставить эту книжку. Мне следовало бы отказаться от издания перевода Иванова. Но обстоятельства так сложились, что сделать это оказалось крайне неудобным». Р. И. Сементковский включается в работу.
Через некоторое время издателю пришлось даже поторапливать своего редактора. «Сейчас узнал, — пишет он 25 ноября 1894 года, — что “параллельное” русское издание Энгельса встретило препятствие для своего возобновления со стороны цензуры. Надо поэтому немного поторопиться, чтобы не потерять установленного цензурой срока, в течение которого цензура не может на законном основании остановить моего издания, пока еше не осуществленного. Очень буду Вам благодарен, если Вы поможете мне одержать еще одну маленькую победу над обществом Красного Креста». «Надеюсь, что Вы это дело будете сохранять до времени в секрете», — просит он Сементковского.
…1 мая 1899 года для Флорентия Федоровича оказалось счастливым днем. Он уже собирался возвращаться из Ниццы на родину. Организм заметно окреп, настроение улучшилось. А главное — дописывал последние строки предисловия к первому изданию «Энциклопедического словаря…». Еще раз перечитал написанное: «…Не гнался за полнотой…»; «…Имел в виду практические требования обыденной жизни…»; «…Вносил в словарь только то, что считал необходимым для среднего интеллигентного читателя…»; «…Едва ли можно будет упрекнуть мое издание в субъективности…»; «…Главное внимание обращалось на фактические данные…»; «…Выводы из них предоставляется делать самому читателю».
