Пересылаю это письмо через Черкасова, так как не рассчитываю на то, чтобы оно Вас еще застало в Ялуторовске, а Черкасову будет постоянно известен Ваш адрес».
Еще в одном письме, теперь уже 27 декабря 1880 года, Н. А. Корф пишет Павленкову: «…Через Черкасова же я сообщал Вам, что за Вас будет ходатайствовать лично у Лорис-Меликова предводитель дворянства Шабельский, который теперь на днях выезжает в Петербург…»
Лишь по возвращении в Петербург Флорентий Федорович узнал, что решающим для его освобождения было поручительство вдовы генерала Надежды Дмитриевны Половцевой. Все остальные его друзья для Лорис-Меликова оказались людьми неблагонадежными.
В тягостные дня ожидания освобождения Флорентий Федорович не прекращает своих издательских занятий. Он ведет обширную переписку с друзьями, продолжает работу над печатными переводами, обсуждает планы новых книг.
Предприимчивый и неугомонный издатель-борец Павленков и в сибирской ссылке решает повторить опыт с «Вятской незабудкой». Русский читатель практически ведь не знаком с условиями жизни политических ссыльных в Сибири. А что, если попробовать составить такое издание, посвященное политической ссылке?
И Павленков принимается за ее осуществление. Из Ялуторовска полетели письма, написанные убористым павленковским почерком, во все уголки Сибири с предложением подготовить статьи, воспоминания, а то и просто сообщить имеющиеся материалы для предполагавшегося издания. Правда, друзья, товарищи по совместному тюремному заключению и ссылке не разделяли уверенности Павленкова в возможности осуществления этого замысла. Вот что, к примеру, писал Павленкову 13 ноября 1880 года Н.Ф. Анненский: «Теперь относительно… Вашего предложения о “Сибирской страде”. Сказать по правде, Ваша идея повергла меня в некоторое недоумение. Вы, кажется, уже слишком оптимистически смотрите на “новые веяния” и ждете от них слишком многого, рассчитывая, что задуманная Вами книга не встретит никаких препятствий. Еще если бы Вы задумали о ссылке вообще, в которой политическая ссылка занимала бы одну из глав, тогда еще куда ни шло, а сочинение, целиком посвященное такому щекотливому предмету, очень легко может натолкнуться на подводные камни. Думаю также, что Вы встретите немалые препятствия и при собирании материалов и что материал этот легко может оказаться односторонним: то, что рисует более или менее сносные стороны, дойдет до Вас, повествование же об особенно мрачных, теневых сторонах дела канет в вечность. Я сообщал о Ваших предположениях Владимиру Викторовичу Лесевичу, кроме него у меня нет никого в Восточной Сибири, пишу еще Короленко, у которого обширная корреспонденция. Я вообще не торопился подыскивать Вам корреспондентов, думая, что дело будет гораздо удобнее вести, когда Вы будете уже в Петербурге».
Предположение Н. Ф. Анненского оправдалось. Осуществить издание Павленков не смог, поскольку получил разрешение возвратиться в столицу. Однако часть материала — статьи и воспоминания — была им собрана. Очевидно, Флорентий Федорович продолжал надеяться, что выберет время возвратиться к задуманной книге. Но не успел…
В Ялуторовске Павленков переводит книгу А. В. Эспинаса «Социальная жизнь животных». После возвращения в Петербург эта книга будет одним из первых его изданий. В Сибири зарождается и целый ряд других творческих начинаний. Более того, некоторые из них и начинали реализовываться даже в тех труднейших условиях.
Переписка с Николаем Федоровичем Анненским касалась ряда издательских проектов. На долгие годы сохранились их дружеские отношения. Как уже говорилось, Н. Ф. Анненский был поселен в Тару. Между этими городками устанавливается постоянная связь посредством переписки. 20 августа 1880 года Николай Федорович сообщал Павленкову о получении его письма, к которому были приложены двадцать рублей в счет долга, числившегося за ним еще с дороги на место ссылки. В Тюмени приходилось им брать ссуду на продовольствие; покупали бумагу; запонки и пр. Так как Флорентий Федорович считал за собой еще какую-то сумму долга, а Н. Ф. Анненский оспаривал это, то последний обращался к своему адресату с предложением: «Если же Вы непременно хотите быть великодушным и располагаете в настоящее время несколькими свободными рублями, то могу предложить Вам следующее оных употребление. На днях получил я письмо от Тюрина из Березова очень грустного свойства. Он приехал туда без гроша и больной (пишет, что почти не владеет левой рукой), просит ссудить его, пока получит из дому. К сожалению, я этой просьбы исполнить не мог и не знаю, когда еще буду в состоянии исполнить. Если бы Вы могли выслать ему в Березов за меня нечто, сделали бы доброе дело; жаль беднягу!»
