После короткого совета красноармейцы решили бежать из плена при первом удобном случае. Ночью того же дня им представилась такая возможность.
Сотня кубанских пластунов, занимавшая карнауховские хутора, устроила грандиозную попойку. Несколько казаков, охранявших сарай с пленными, слушая пьяный смех и песни своих односумов, долго вздыхали, кряхтели и зло матерились. В конце концов они не вытерпели и, бросив пост, поспешили к ближайшей хате, где шла бурная гулянка.
Воспользовавшись отсутствием охраны, красноармейцы прорыли подкоп, через который выбрались на свободу и скрылись в степи. В ночной темноте Павел Судоплатов отбился от своих и остался один (в дальнейшем он больше никогда не встретится с ними).
Рассвет застал Павла у подножия кургана. Поднявшись на его вершину, он огляделся: вокруг простиралась бескрайняя степь. Мальчик решил идти в Никополь, рассчитывая там присоединиться к остаткам своего полка. Приблизительно прикинув нужное направление, юный боец смело отправился в путь.
Ближе к вечеру он вышел на широкий тракт. Покосившиеся телеграфные столбы с оборванными проводами точно указывали, в какой стороне находится город.
Павел не знал, что переходит линию фронта, которая во времена гражданской войны являлась условным понятием. Из-за гряды невысоких холмов глухо доносились артиллерийские раскаты, пулеметные очереди, но тракт, до самого горизонта, был пустынен. Однако брошенные повозки, опрокинутая тачанка, трупы лошадей, стреляные гильзы и лужи запекшейся крови говорили о том, что ночью, или ранним утром, на дороге шел горячий бой.
Ориентируясь по столбам, Павел пошел в Никополь. Темнело, когда из придорожных кустов навстречу ему шагнуло несколько темных фигур в солдатских шинелях.
— Шпиён? — спросил один из солдат и, не дожидаясь ответа, двинул мальчику в ухо.
Второй вгляделся в упавшего Павла, сморкнулся далеко в степь и уверенно произнес:
— Не, я его знаю. Это наш хлопец, из второй роты.
Так Павел столкнулся с группой красноармейцев из разбитых частей, пробиравшихся в Никополь. Один из бойцов оказался его однополчанином.
— Да — а, наваляли нам юнкера по мордасам, любо-дорого… За один бой целый полк раскатали, не шутка. А командир твой, Игнат Булыга, погиб, сам видел. Ему какой-то черт в черкеске саблей по кумполу дал, он и ноги в раскаряку. Вот, брат, дела какие… — угрюмо говорил однополчанин, шагая рядом с Судоплатовым.
В Никополе бойцов из разгромленных частей влили во 2-й ударный полк 5-й Заднепровской дивизии. Здесь произошла встреча Павла со своим старшим братом Николаем, который служил в этом полку. Красноармейцы, наблюдавшие встречу братьев, были растроганы до слез.
— Вот, ходя,[8] — объясняли они пулеметчику из интернационального взвода Ли Чен-туну, — полюбуйся, как братья на фронте встретились, редкое зрелише.
Простодушный китаец пожимал братьям руки и радовался, словно ребенок:
— Блатя, ай, холесо… Кыласыная Алмия, холесо… Китайса лябочий, холесо… Пролеталя, холесо… Буржуя ни… тьфу буржуя!
Вскоре к городу подошли белые. 2-й ударный полк был переброшен в Кременчуг, затем в Николаев, а оттуда в Одессу, где вошел в состав городского гарнизона.
10 августа противник произвел высадку двух спешенных эскадронов драгун в районе Сухого лимана, без выстрела захватив орудийную батарею. Сразу после этого успеха последовала высадка еще пяти спешенных эскадронов, и части начали движение на Одессу.[9]
В городе узнали о десантной операции, когда противник подошел к «Среднему фонтану» и деревне Чубаевке. Командование одесского гарнизона бросило на ликвидацию белого десанта интернациональные части. В составе одного из отрядов ушел Николай Судоплатов. Расставание Павла с братом было поспешным и, как впоследствии оказалось, навсегда (в 1922 году Николай, служивший в погранвойсках, погибнет на польской границе).
Ликвидировать белый десант не удалось. Противник, при поддержке корабельной артиллерии крейсера «Генерал Корнилов», опрокинул красные части и повел наступление непосредственно на город. «Вся Одесская операция была проведена быстро и решительно. Несмотря на очень большой гарнизон, город был взят с минимальными потерями и с большой военной добычей», — отметит в своих воспоминаниях подпоручик конной артиллерии Василий Матасов.
