Много споров вызвало орудие убийства — удавка, мачете и пистолет отпали сходу. Удавку забраковали потому-что при ее использовании жилистый Троцкий имел шанс оказать сопротивление и позвать на помощь. Мачете был неплох, но из-за приличных размеров его никак не удавалось надежно скрыть под одеждой. Стрельба из пистолета не входила в план операции, поскольку убийство предполагалось бесшумным. В конце концов пришли к выводу что лучше всего использовать хороший нож или малый ледоруб альпиниста. Во-первых — их легко было скрыть от охранников, а во-вторых в твердой руке эти орудия не оставляли жертве не единого шанса к спасению. Всем собравшимся особенно понравился ледоруб
— Хорошая штука, убойная, — оценил Рамон взмахнув ледорубом.
— Бить нужно в висок или в темечко, чтоб наповал, — посоветовал Эйтингон.
— Главное не промахнись, — предостерегла мать.
Закончилась встреча разведчиков тихим пением «Интернационала»
20 августа 1940 года операция «Утка» была завершена.
В этот день Рамон Меркадер принес Троцкому рукопись обещанной статьи. И когда Лев Давидович со словами "Посмотрим, посмотрим что там у вас получилось". Сел за стол знакомится с текстом и Рамон нанес сзади сокрушительный удар ледорубом. Процитирум показания самого Меркадера:
«Я положил свой плащ на стол таким образом, чтобы иметь возможность вынуть оттуда ледоруб, который находился в кармане. Я решил не упускать замечательный случай, который представился мне. В тот момент, когда Троцкий стал читать статью, послужившую мне предлогом, я вытащил ледоруб из плаща, сжал его в руке и закрыв глаза нанес им страшный удар по голове. Троцкий издал такой крик, который я никогда не забуду в жизни, это было очень долгое "А-А-А", бесконечно долгое и мне кажется что этот крик до сих пор пронзает мой мозг.
Троцкий порывисто вскочил, бросился на меня и укусил мне руку, посмотрите, еще можно увидеть следы его зубов. Я его оттолкнул, он упал на пол. Затем поднялся и спотыкаясь выбежал из комнаты.
Впрочем существуют и несколько иные свидетельства об убийстве Троцкого. Вот что сообщил в 1995 году, в интервью "Комсомольской правде" Сенисерос, адвокат Меркадера.
«Когда Меркадер вошел вслед за Троцким в его кабинет, то запер дверь изнутри. Этого было достаточно чтобы Троцкий понял, что на него сейчас нападут. Он потянулся к ящику письменного стола, в котором лежал пистолет. Всегда утверждалось, что удар был нанесен сзади, но медэкспертиза показала что это не так. Троцкий уже свалился от удара руками и тем чуть-чуть ослабил удар. Наверное поэтому он и прожил еще несколько часов. Так что удар Меркадер нанес, стоя лицом к лицу с Троцким. Он мог бы убить его как только вошел, но он хотел чтобы Троцкий понял, что должно произойти. Значит Троцкий догадался что его собираются убивать. Однозначно. И Рамон дал ему это понять сознательно, хотя он убил бы его в любом случае. Правда он и сам не допускал возможности, что останется после покушения живым. Он готовился умереть и поэтому он загодя не позаботился ни о какой защите. Потом он даже вытащил свой пистолет, чтобы спровоцировать огонь охраны, но сам не стрелял, потому-что не хотел других смертей.»
Однако, как бы там не было, но сильнейший удар ледоруба не убил Троцкого наповал. Ворвавшиеся в кабинет охранники скрутили Рамона и принялись жестоко избивать. Яростно била его и Наталья Ивановна. Находящийся в полном сознании Лев Давидович остановил их словами — "Оставь. Не убивайте его. Пусть он все расскажет". Вскоре прибыла полиция. Жертву покушения тут же отправили в больницу. В медицинской карете Троцкий пронзительно вскрикивал — "Каков мерзавец, а? Нет, вы только подумайте каков мерзавец, просто поразительный мерзавец и негодяй".
Оперировали Льва Давидовича пять хирургов, но не
смотря на все их усилия, в половине восьмого вечера он потерял сознание и ровно через сутки скончался. Останки Троцкого были кремированы и захоронены в саду его мексиканского дома, а над могилой воздвигнута стела.
Как только, стало известно о покушении и аресте исполнителя акции. Н. Эйтингон и К. Меркадер, незамедлительно покинули территорию Мексики. Процитируем записи следователя, допросившего Эйтингона:
