И ведун шел тогда весь день, до самого заката. Вечером, так и не повстречав достойного противника, он плотно поужинал и улегся спать. Не раскались освященный в Князь-Владимирском соборе крестик так, что Олег запрыгал от боли, спугнув приснившуюся Верею, — никогда бы уже не проснуться ведуну. Упырь был тут как тут — стоял за ближайшим деревом, тянул к врагу удлиняющиеся, будто резиновые, руки. Эти руки Середин ему тут же укоротил саблей, а потом, все тем же серебряным крестом прижигая лицо, выяснил, в чем дело. Помогать друг другу нечисть не способна, а вот заполучить более слабого сородича в рабы всегда рада. Уж как леший сумел договориться с мертвым (вторично!) упырем, Олег не понял — но ведь договорился и помог, снял «с крючка». И что Середин ему сделал? Обычно-то лешие прохожих не трогают. Неужели за верхушку того дубка обиделся?
— Электрическая сила! — Набравший целую гору валежника Середин вернулся на поляну и увидел, как прочь метнулась рыжая молния, наверняка уносящая в зубах кусочек мясца. — Ведь когда надо — не дозовешься вас!
Прежде чем развести «погребальный» костер, Олег достал второй мелок, черный, пропитанный крысиной желчью, и нарисовал еще один круг. Для очистки совести — вдруг занесет нелегкая охотников, устроят привал на старом кострище. Зло — субстанция живучая, готова через поры в человека просачиваться и накапливаться там. Черный мелок во время этой операции окончательно истерся, остатки рассыпались между пальцами.
— Надо, надо домой заглянуть, — поставил себе диагноз Олег. — А то и ностальгия грызет, и запасы все иссякли. Пусть Ливон Ратмирович дает отпуск, а я ему пива принесу. Ведь вернусь, вернусь обязательно…
Далеко позади — и в то же время еще дальше впереди — остался «спортивно-реконструкторский» клуб «Остров Буян», где маленький старичок по прозвищу Ворон учил ребят драться холодным оружием и расправляться с нечистью. Так учил, будто важнее этого и нет ничего. И оказалось — не зря…
— Хоть бы раз в лифте прокатиться! — Сморщившись, стараясь не вдыхать аппетитный запах жареного мяса, ведун отступил от костра и не оглядываясь зашагал дальше.
Пожара он не опасался: двойной заговоренный круг не только нечисть да людей не подпустит, но и пламени не даст вырваться наружу — «Гринпис» может быть спокоен. Когда деревья заслонили ведуна от поляны, Олег разрешил себе вспомнить о последних словах оборотня.
«Врал или нет? Что еще за „старшие братья“? Надо посоветоваться с Ливоном Ратмировичем. Не подумает же он, что я испугался?»
Через час глаза стали слипаться — сказывалась проведенная на ногах ночь.
Сейчас бы остановиться на берегу реки, расседлать гнедую, скинуть котомки с заводного коня, развести костерок, порезать себе солонины, хлебнуть из бурдюка яблочного вина… Нет родной лошаденки рядом, пасется сейчас вместе с вьючным приятелем верстах в полусотне на север.
— Наверняка в бабе дело, — уже в который раз с душевной ненавистью пробормотал Олег, — только женщина могла такое паскудство удумать…
А получилось так, что дней десять назад, еще до того приснопамятного упыря, занесло ведуна в зажиточную деревню. С частоколом вокруг, с воротами, идолами защитными на углах. И занесло аккурат к моменту, когда мужики местные паренька лет семнадцати чуть на кол не посадили. Олег, по глупости своей извечной, за него вступиться попытался. Местные путника послали подальше, но Середин начал настаивать; слово за слово — и выяснилось, что у всех мужиков, окромя этого архаровца, стойкая импотенция. В общем, порчу видно за версту, и все на мальчишку показывает. Ведун обрадованно сообщил, что порча — это как раз его специальность и все можно исправить.
Исправил, естественно. Не подумал, что порчу молодуха какая из колдовского рода навести могла. Не глядел на нее парень, вот и отыгралась. Не подумал Олег…
Дальше все было путем: баня, естественно; вещички все ему постирали, накормили и напоили от пуза, а как одежка высохла — в дорогу снарядили. Кувшин убоины тушеной дали, пласт солонины, бурдюк вина яблочного…
От сладких воспоминаний Середин судорожно сглотнул — надо было сразу все слопать! Не подумал…
