Джеймс смеялся, помахивая палочкой и глядя на чуть мокрого слизеринца:
— Я же помочь хотел…
Малфой тут же пустил водой в гриффиндорца, причем струя была, как из шланга, поэтому Джеймс оказался промокшим до нитки и с угрожающей миной на лице. Он занес палочку, когда Скорпиус остановил его:
— Зальешь мой плакат — я тебя превращу в персидского кота!
— Почему именно в персидского?
— На нем шерсти много — вытирать пол будет удобнее, — Малфой высушил себя и подошел к итогу их бессонной ночи. Пока Поттер приводил себя в порядок, Скорпиус аккуратно свернул ткань и поднял в воздух, левитируя ее к двери.
Им повезло — они никого не встретили по пути к холлу. Наверное, Филч еще не знает, что у него что-то пропало из закромов.
Друзья решили, что лучшим местом для подобных «объявлений» является холл. Они закрепили, развернув, свой транспарант прямо над дверями в Большой Зал. Ткань бросится в глаза всякому, кто будет спускаться по лестнице. Не даром они заставили мигать и переливаться каждую букву. Даже герб Малфоев, который Скорпиус вырисовывал часа три, стараясь ничего не напутать, сиял каждой черточкой и каждым оттенком краски. Они использовали всего три цвета — зеленый, серый (серебряного не было) и темно-оранжевый (подбирали под цвет волос Лили, сравнивая с фотографией). Получилось вроде ничего.
Джеймс и Скорпиус отошли в сторону и стали любоваться своим шедевром. Хоть и хотелось очень спать, но ночь они потратили не зря. Теперь Лили не станет говорить, что Малфой ничего не сделал для ее душевного спокойствия.
— Ну, и чем займемся в оставшееся до завтрака время? — скучающе поинтересовался Джеймс, опять сладко зевая. — Навряд ли есть смысл ложиться спать…
— Конечно, гриффиндорский ты эгоист, у тебя-то будет История Магии, ты там нахрапишься всласть, — буркнул Скорпиус, отворачиваясь от плаката, потому что глаза уже болели от миганий и вспышек. — А у меня — Нумерология, там сильно не подремлешь… Мне кажется, что Вектор имеет на меня зуб… Или же виды. Фестрал их разберет, этих женщин!
— Кстати, ты помнишь, какой сегодня день? — Джеймс потянулся, стараясь разбудить свое тело.
— Хм… у нас с тобой какая-то годовщина? — предположил Скорпиус. — Годовщина, как я заколдовал твои уши? Или как ты выпил в одну свою гриффиндорскую морду три бутылки Огневиски, что я припас на свой день рождения? Или…
— Мысли глобальнее, мелочный и злопамятный ты, сын хорька, — усмехнулся Поттер, засовывая руки в карманы брюк. — Сегодня последний день нашего рабского труда у МакГонагалл. А потом — все вечера свободные… Эх,…
— Смотри, сексуальный зверь, не думаю, что папа Гарри мечтает стать дедушкой Гарри, — гадко улыбнулся Малфой.
— Завидуй молча.
— Смотри, Поттер, договоришься… Ведь я могу и сделать то, за что ты меня ударил. Раз уж я уже получил от тебя за поруганную честь твоей сестры, можно и совершить этот злодейский поступок, — Скорпиус видел, как мрачнеет Джеймс. Сам напросился, гадкий хвастун. Странно, но Поттер промолчал. Не заорал, — руки прочь! да ей всего пятнадцать! и еще миллион фраз в духе брата Джимми — просто насупился. Малфой не верил своим глазам. А ведь Ксения действительно волшебница. Укротительница львов, гиппогриф тебя затопчи! — Это, что, молчаливое согласие?
— Не дождешься, — буркнул гриффиндорец, отворачиваясь. — Но ведь я все равно ничего не смогу сделать… Тем более, если она захочет.
— Мы с ней это еще не обсуждали, — честно признался Скорпиус, благодарный другу за то, что тот стал больше привлекать к работе свой мозг.
— А разве это нужно обсуждать? — усмехнулся гриффиндорец, опять подавляя зевок. — Что-то я не помню, что бы ты раньше сначала выносил это на голосование или обсуждение.
— Раньше это не была твоя сестра, — Малфой пожал плечами, — это не была Лили Поттер.
— Это она — особенная, или твое отношение к ней — особенное?
Друзья опустились на пол у стены под лестницей. Если они тут заснут, кто-нибудь обязательно их разбудит, наткнувшись.
— И то и другое, — после недолгой паузы ответил Малфой, закрывая глаза и откидывая голову назад. — Знаешь, трудно не выделить девушку, которая уже пять раз дала тебе пощечину.
