— Нет. Потому что я бы просто не дожил до возраста, когда можно решать такие глобальные проблемы, — философски отметил слизеринец. — Думаю, мой отец, увидев такой кошмар на голове своего наследника, утопил бы меня в пруду Малфой-Мэнора. Ровно через столько минут, сколько ему бы понадобилось, чтобы выйти из дома и достигнуть вышеупомянутого пруда.
Лили закусила губу, не зная, то ли смеяться, то ли пожалеть бедного Малфоя.
— И не надо меня жалеть, я ведь не рыжий, — словно прочел он ее мысли. — Хотя, думаю, в некоторых случаях этот цвет вполне приемлем.
— Это был комплимент? — Лили чуть повернулась в его сторону, чтобы видеть самодовольное лицо слизеринца.
— Нет, просто констатация общеизвестного факта, — пожал он плечами, но его глаза говорили о другом.
— Ты когда-нибудь говоришь то, что думаешь? — упрекнула его девушка, но улыбаться не переставала.
— Конечно, — сразу же кивнул Скорпиус. — Я всегда говорю то, что думаю.
— Тогда я просто опасаюсь за твой бедный разум, в котором рождаются такие мысли, — рассмеялась она, чуть прижавшись к его руке. Он тоже улыбнулся — она чувствовала это. Как странно, она может чувствовать его улыбку.
— Мой разум вполне этим доволен. И даже в какой-то мере гордится, — фыркнул Скорпиус.
Лили закусила губу, раздумывая. Оказывается, она о многом хотела его спросить! Но как? И ответит ли он?
— Скорпиус, — он тут же еще сильнее сжал ее ладонь, — помнишь, профессор Фауст говорил, что за тобой приезжал твой отец… — Малфой кивнул, хотя казался чуть удивленным. Наверное, тем фактом, что она это помнила. — Почему он хотел забрать тебя из школы?
— Думаю, ему стало скучновато без меня. Я обычно по вечерам устраивал дома представления… ну, там, читал стихи, пел его любимые рождественские гимны, ходил на руках…
Лили горестно вздохнула, даже немного обидевшись. Скорпиус это понял, потому что подтянул ее к себе за руку, улыбнувшись своей малфоевской улыбкой:
— Хорошо, не пел, у меня нет голоса, совершенно.
Лили покачала головой, принимая то, что, наверное, никогда не сможет его понять. Он не хотел рассказывать о своей семье. И просто не желал быть серьезным.
Они уже приближались к замку, когда раздался звук колокола.
— Мы прогуляли занятие, — отметила она.
— Да… И что за это полагается старостам? — Скорпиус поднял светлую бровь, остановившись и взглянув на нее. — Биться головой о стену, как домовики, наказывая себя? Учти, не позволю. Лучше сразу брось эту мысль.
— Беспокоишься о моей голове?
— Нет, о стене, — Скорпиус насмешливо протянул руки и стал поправлять ее чуть сбившийся галстук. — Не будем давать твоему брату очередную идиотскую причину считать, что я посягнул на твою честь. Мало ли на что натолкнет его плохо завязанный галстук? — Лили бы рассмеялась, если бы не всплывшие мысли о брате. — О, нет, не жалей его. Он сам создал для себя утро, полное неожиданных открытий. Если нет угрозы, чтобы отвести ее и стать героем, создай ее сам…
— Вы оба такие странные, — вздохнула девушка, пока они поднимались по ступеням. — Вы постоянно говорите друг о друге, словно презираете. Не как друзья. Не понимаю, как вы до сих пор не поубивали один другого?
— Ну, иногда у Поттера бывает такая мысль, но при взгляде на меня, — Скорпиус расправил плечи, — он понимает, что шансов у него ноль.
Лили опять рассмеялась, не в силах противиться странному обаянию этого человека.
— У меня сейчас второй час Зелий, — она указала на вход в подземелья. — Но сначала нужно сбегать за сумкой в комнату.
— Хорошо, — Малфой отпустил ее руку. — А я, пожалуй, еще послоняюсь. Все равно без наказания не обойтись, так что проведу оставшееся вольное время для себя. Или пойду и высплюсь, наконец.
Лили кивнула и взбежала по лестнице вверх, словно на крыльях, чувствуя, как он смотрит ей вслед. Могла ли она еще ночью предположить, что сегодня целый час проведет наедине с Малфоем, даже ни разу не разозлившись на него? Нет, не могла, потому что всю ночь, сидя в комнатке за гобеленом, проклинала его всеми словами, какие только знала. Проклинала за язвительность, непробиваемость, даже за его долбанное благородство!
