Скорпиус перевернулся на бок, стараясь не потревожить перебинтованную руку. Черт, болит, словно в нее иголки втыкают! Все-таки не простые лапки у этой зверюги. Если от простой царапины так ноет, то что же должны чувствовать те, кого они хорошенько потрепали?! Как Гарри Поттера, например.
Нет, на боку лежать неудобно. Малфой снова перевернулся, надеясь, что у оборотня, который его цапнул, сейчас адским огнем полыхают волосатые уши. И задница в придачу.
Спать не хотелось совсем, а в голову лезли странные мысли. Мысли, вызванные словами Гарри Поттера. Значит, он действительно считает, что Скорпиус — это лучшее, что было у отца? Что ж, Драко Малфою можно посочувствовать, усмехнулся слизеринец в потолок. Если это лучшее, то что же в худшем варианте?
А вообще Малфой был очень тронут жестом Поттера-старшего. Что? Тронут?! Малфой и слова-то такого знать не должен! Откуда в нем, чистокровном отпрыске древней фамилии Малфоев, появилось все это? Стыд, совесть, сочувствие, сострадание, героизм?! А главное — когда? Уж точно этого не было в день поступления в Хогвартс. Шляпа бы не «прошляпила» очередного гриффиндорца. Она уверенно отправила Скорпиуса на Слизерин.
Значит, все-таки Поттеры. Их пагубное влияние. Хотя, почему пагубное? Может, и ему, Скорпиусу Малфою, поставят когда-нибудь памятник? И возле него, увековеченного в камне, будет собираться какой-нибудь кружок или общество любителей маггловых пижам. Ну, или ассоциация будущих героев имени Джеймса Поттера. Почему нет?
Скорпиус пошевелил ногой, сбрасывая одеяло в сторону. Сна ни в одном серебристом глазу. Можно, конечно, просто встать и уйти отсюда, но вдруг Помфри посреди ночи решит «понаблюдать его» и поднимет крик, что бедного мальчика украли бешеные гоблины, чтобы продать на рабском рынке? Зачем же так пугать бедную старушку?
Тут Малфой замер: дверь в больничное крыло совершенно беззвучно отворилась. Потом закрылась, и в ночном сумраке стала двигаться фигурка в темной мантии. Скорпиус притворился спящим, из-под ресниц наблюдая, как девушка (что он, не отличит девушку от кого-то иного?!) крадется на цыпочках к его кровати. Интересное время, чтобы проведать больного.
— Поттер, — тихо окликнул он, когда посетительница была в двух шагах от его постели. Она вздрогнула. — Ой, прости, что помешал.
— Я думала, ты спишь, — она закусила губу.
— Если бы я думал о тебе, то тоже бы решил, что ты сопишь в своей кроватке под бдительным оком брата, — Скорпиус чуть приподнялся на подушках. Лили села на самый краешек его постели. Судя по всему, она даже не ложилась. — Ты заболела?
— Нет.
— Тогда почему твой призрак возник в больничном крыле?
— Просто… Хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
— С чего бы это? Ты же видела меня час назад, живым и даже не потрепанным, — Малфой свел брови, совершенно четко зная, зачем она пришла. От этого начинал злиться. — Только не надо мне твоего чувства вины и благодарности за спасенную жизнь!
— Скорпиус…
Вот этого он уж точно не ожидал. Его имя вообще редко, кто произносил, кроме родителей да Ксении. И он не знал, что оно может звучать так неожиданно сильно в устах девчонки.
— Не надо, — выдавил он, пристально глядя на Лили Поттер. Ее волосы были собраны лентой. Зря, ей лучше с распущенными. Черт, о чем он думает?! Надо сейчас же отправить ее отсюда, пока его расслабленный каким-то зельем организм не отказался подчиняться мозгу. — Ты зря пришла.
— Ты спас меня сегодня, — прошептала она. Слава Мерлину, не двигается.
— Поттер, давай, ты свою благодарность изложишь в письменном виде и пришлешь совой, ладно? Я спать хочу.
— Я видела тебя во сне. Именно так, как ты сегодня поступил: ты заслонял меня от опасности.
Сон?! Они, что, сговорились?
— Я рад, что снюсь тебе, да еще в таком невинном образе, но давай, мы поговорим об этом в другой раз, Поттер, — Малфой нарочито широко зевнул, но гриффиндорка, видимо, слишком долго решалась ему это рассказать. Теперь так просто не отделаешься. — Хорошо. Когда я тебе снился?
— В течение года, постоянно. Но я не знала, что это ты, — Лили подняла к нему лицо, но выражение ее глаз было трудно разглядеть во мраке больничного крыла. Где-то была его палочка, но ему лень было шевелиться ради этого. Да и после ее слов свет ему был уже не нужен. Он резко сел, словно боялся пропустить хоть слово. — И сегодня во время первого урока.
