— Тварь! Сука! — вырвалось у парня. Он почувствовал тошноту и головокружение и оперся одной рукой о дерево, опасаясь, что может так не вовремя потерять сознание.
К его удивлению, девчонка и не думала убегать. Сжав в каждой руке по камню, она приготовилась атаковать каждого, кто к ней подойдет.
— Пашка. — через силу выдавил Михаил, — пора с этим кончать.
— Но девка? — засомневался он. Впрочем, не долго. Алешка из последних сил вскочил на ноги, и оттолкнув его от себя, неуверенной, шатающейся походкой двинулся в сторону сестры, крича, чтобы она бежала. Подняв пистолет, Павел нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и его бывший приятель упал замертво с пулей в затылке. Девочка остекленевшим взглядом смотрела на убитого брата. Кровь… столько крови… Таня судорожно сглотнула. В ее голове все еще звучали слова брата — "Беги". Она сорвалась с места и побежала.
— Не дай ей уйти! — донесся до нее голос Михаила… Мишки! Того самого, которого она всегда считала своим вторым старшим братом. И Никита… и Пашка. Один просто равнодушно стоял и смотрел, как убивают ее брата. А второй… Девочка всхлипнула, все еще не до конца осознав ужасную истину — Алешки больше нет!
Она бежала что есть силы, едва различая дорогу, понимая — стоит остановиться лишь на минуту, и ее догонят. Таня слышала преследователей за своей спиной, их шумное дыхание. Слезы застилали глаза, и она почти не видела дороги. Просто бежала, беззвучно повторяя про себя только одно слово: "Нет!"
Вскоре девочка начала задыхаться от быстрого бега, постоянно обо что-то спотыкаясь в темноте. Невдалеке послышались чьи-то голоса, и Таня узнала Никиту и Пашку. Она никогда бы не подумала, что может случиться что-то подобное. Алешка умер! Эта мысль полоснула в душе острой бритвой. Она остановилась, стараясь сдержать дыхание, и спряталась за толстым деревом. Они приближались. Свет фонаря выхватил из темноты ветку сосны. Совсем рядом. Они увидят ее, догонят, и она уже никогда не сможет вернуться домой, к отцу. Они убили Алешку! Мысли путались, мешая сосредоточиться.
Девочка не выдержала напряжения и страха, пожирающего ее изнутри, и сорвалась с места, стараясь убежать как можно дальше от своих преследователей. Казалось, что у нее получится. Расстояние стало медленно увеличиваться, когда один из них, привлеченный шумом сухих веток, ее заметил.
— Стой! — раздался грубый окрик, и она услышала какой-то хлопок. Выстрел! В нее стреляют!
Она бросилась вперед, не разбирая дороги. Внезапно, мир завертелся перед глазами, и она почувствовала, как падает куда-то вниз, ломая сухие ветки, слыша хруст, возможно, собственных костей, не в силах сдержать рвущийся из горла крик.
Когда безумное падение прекратилось, она с трудом открыла глаза, чувствуя, как боль заполняет каждую клеточку ее тела. Жгучая, пульсирующая, нестерпимая боль!
— Черт! Твою мать! — донесся до нее возглас Пашки.
— Что там? Она жива? — второй голос… Никита. Они все-таки до нее добрались. Девочка почувствовала, как на глазах выступили слезы. Они смешались с чем-то другим, таким же влажным и горячим, тонкой струйкой стекая по щекам.
— Ненадолго, — с усмешкой произнес Павел. Она почувствовала какое-то движение рядом с собой, а затем протестующий возглас Рыжика, и с трудом приоткрыла глаза. Сначала был темный туман, в котором мелькал свет двух фонариков. Потом девочка смогла рассмотреть Пашку, стоящего над ней, направлявшего дуло прямо в грудь, и Никиту, схватившего того за руку, изо всех сил старавшегося помешать выстрелить. На несколько секунд их взгляды пересеклись, и она увидела в холодных глазах парня свою смерть.
— Не надо! Не делай этого! Это же Танька! — сбивчиво твердил Никита.
— Знаю.
— Она ранена. Ты же видишь!
— Вижу, — кратко ответил Пашка, не сводя с израненного тела девочки взгляд. Потом, отступив, он опустил пистолет, и повернулся к Никите.
— Уходим отсюда, — резко сказал он.
— Но она же умирает! — возразил Никита, делая попытку подойти ближе к едва живому ребенку.
— Оставь ее…
— Но… мы не можем… не можем бросить ее здесь… она умрет!
— Я сказал, оставь! Пусть… пусть умирает.
