Я незамедлительно принял решение, что никак нельзя позволить первому громиле ударить меня в спину, уж лучше попробовать разобраться с пугалом, что передо мной.
Это все происходило очень быстро, но когда сталкиваешься со смертью лицом к лицу, вселенная будто замедляет время для тебя, давая шанс. Я вскочил на ноги и, держа куртку впереди себя, набросился на тощего мексиканца. Куртка смягчила удар ножа, и, бросив ее, я побежал прочь так быстро, как только мог.
Я бежал и бежал, не останавливаясь, пока не добежал до своей машины, но тут я понял, что у меня нет ключей. Нет ни ключей, ни куртки, ни денег, ни шприцов, ни, что самое страшное, наркотиков. Да и Марио не стал бы меня разыскивать. Я дошел пешком до его дома — ничего. Уже совсем рассвело, мы должны были отправляться в Аризону через час. Я зашел в телефонную будку, наскреб мелочи и позвонил Линди.
— Линди, я на пересечении Седьмой и Альварадо, я долго не спал, моя машина здесь, но у меня нет ключей. Сможете подобрать меня по дороге в Аризону?
Он привык к подобным моим звонкам, и часом позже наш синий фургон остановился на углу, загруженный нашим оборудованием и остальными участниками группы. И грязный, в лохмотьях, угнетенный пассажир забрался внутрь. Я сразу заметил, что парни начали сторониться меня, и просто лег на пол фургона, положил голову между передними сиденьями и отключился. Через несколько часов я проснулся весь в поту, потому что, как оказалось, я лежал прямо над мотором. Но я чувствовал себя потрясающе. Мы с Фли поделили между собой таблетку ЛСД и отыграли концерт на ура.
* * *
Большинство людей рассматривают зачатие как чисто биологический процесс. Но мне кажется, что родителей выбирают высшие силы, в зависимости от определенных черт характера, которыми обладают эти потенциальные родители, и которые должны будут сочетаться в их будущем ребенке. И так, за 23 года до того, как я ждал синего фургона на углу Седьмой и Альварадо, я узнал Джона Майкла Кидиса и Пегги Нобел — двоих прекрасных и беспокойных людей, которые лучше всех подходили на роль моих родителей. Эксцентричность, творческая жилка и нигилистическое отношение к жизни моего отца и любовь, теплота и трудолюбие моей матери — вот те качества, которые были для меня оптимальным вариантом. Как бы то ни было, по моей воле или нет, я был зачат 3-го февраля 1962 года, ужасно холодной и снежной ночью, в маленьком домике на вершине холма в Гранд Рапидс, штат Мичиган.
Мои родители были бунтовщиками, каждый по-своему. Семья отца перебралась в Мичиган из Литвы в начале 1900-х. Антон Кидис, мой прадед, был невысоким, коренастым, неприветливым человеком и держал свое семейство в ежовых рукавицах. В 1914 родился мой дед, Джон Алден Кидис, последний из пяти детей. Семья переехала в Гранд Рапидс; там Джон поступил в старшую школу и учился очень хорошо. Подростком он писал рассказы и выступал на эстраде в стиле Бинга Кросби. Жить и воспитываться в семействе Кидисов означало никакой выпивки, сигарет и ругани. Но у Джона никогда не возникали проблемы с соблюдением этого строгого образа жизни.
Затем он встретил прекрасную женщину по имени Молли Ванденвин, в роду которой сочетались англичане, ирландцы, французы и голландцы (а как мы недавно выяснили, и индейцы племени могикан, что объясняет мою тягу к индейской культуре). Мой отец, Джон Майкл Кидис, родился в Гранд Рапидс в 1939. Четыре года спустя его родители развелись, и он остался жить с отцом, который в то время работал на заводе, производящем танки для военно-промышленного комплекса.
Через несколько лет дед снова женился, и жизнь моего отца и его сестры заметно улучшилась. Но он больше не мог выносить тирании Джона Алдена. Ему приходилось работать в семейном бизнесе (автозаправка и примыкающая к ней забегаловка), он не мог проводить время с друзьями, гулять допоздна и даже думать о курении. В довершение всего, его мачеха, Эйлин, была ярой христианкой голландской реформистской церкви и заставляла его ходить в церковь пять раз в течение рабочей недели и три раза в воскресенье. Это вызывало отвращение к религии.
