— С пленными, ваше благородие, что прикажите делать? — поднялся из-за стола усатый ветеран. — По закону в тюрьму не посадишь, а отпускать опасно.
— Присаживайтесь, уважаемый, — опустил ладонь Алексей. — И эту проблему я к вечеру решу. Кстати, где бандитов временно содержите?
— В сгоревшем пакгаузе. Только главарей отдельно — в караулке на складе.
— Это правильно. С блатными авторитетами у меня будет отдельный разговор, — зловеще усмехнулся инок.
— Батюшка Алексей, есть ещё проблемка, — не поднимаясь со стула, неуверенно обратился к благодетелю в рясе Брагин. — Часть хлопцев желает податься к батьке Махно.
— И ты, Василий, тоже бежать от войны к селянам решил? — раскусил замысел дезертира Алексей, однако осуждения в голосе доброго батюшки не слышалось. — Попридержи буйную братию. Даст бог, послезавтра все вместе уйдём с миром. Мой путь тоже в том направлении лежит. Однако идти к селянам надо не нахлебниками с голыми руками, а по — хозяйски, с заслуженными трофеями за плечами.
— Ну, если вместе с таким атаманом, то выждем пару деньков, — радостно заулыбался Василий. В удачу находчивого казака он уже верил безоговорочно. Боевой атаман своих в обиду не даст.
Таково было мнение у всех солдат. Никто даже не подумал требовать от самозванца подтверждения офицерского звания или плана дальнейших действий. Лишь, когда комитетчики покинули комнату, к Алексею подбежал перепуганный Андрюха.
— Атаман, я случайно за дверью всё слышал, — честно признался в шпионстве анархист. — Ты чего это удумал?! Нам бы самим подобру-поздорову ноги с Александровска унести, а ты, святой батюшка, чужие грехи замаливать взялся. Хватаем барахла, сколько сможем увезти, и катимся к Махно. Авось не достанут блатные в глубине Дикого поля. Да и государевы власти учинённый разбой не одобрят. С часу на час воинский эшелон подойдёт. Небось, местные недобитки жалобную петицию длиной в локоть накатали. Немедля надо тикать.
Алексей обнял товарища за плечи и, грустно вздохнув, обрисовал обстановку:
— Неужели ты, Андрюха, ещё не понял, что нет уже никакой власти в сгнившей империи. Вся страна превратилась в Дикое поле. Каждая сила тянет в свою сторону, разрывая великую страну на лоскуты.
— Вот и нам надо лоскуток урвать, — жадно оскалился деляга. — Будем с батькой Махно свободную анархическую республику создавать.
— Создавать — это хорошо, — мечтательно улыбнулся Алексей, но через секунду погрустнел. — Только разрушать устои государства не надо сразу. Завалит ростки революции обломками старого мира — не выбраться к свету.
— Достаточно аллегорий, — скривился бывший интеллигент. — Ты, атаман, по делу говори.
Алексей потрепал ладонью волосы на буйной голове студента — революционера.
— Анархистской идее время надо, чтобы в умах трудового крестьянства прорости. А если мы тылы рушить начнём, то немцы фронт прорвут. Пусть старорежимные граждане сдерживают, покуда могут, супостата иноземного. И мы должны этому тоже способствовать по мере сил.
— Да не должен я за всю империю пупок надрывать! — возмутился столь масштабной задачей местечковый анархист. — Моя хата с краю — ничего не знаю.
— Узко мыслишь, интеллигент, — оттолкнул несознательного соратника вожак революционного отряда. — А как потом боевым товарищам в глаза смотреть будешь, если одних в трудное время бросишь?
— Товарищи со мной к Махно подадутся, а чужеродные служаки пусть кровь за буржуев на фронте проливают.
— А как под трибунал угодят, за мятеж? — совестил Алексей.
— Так пусть разбегаются, коли с нами идти не желают, — упирался Андрюха.
— Анархия — свобода выбора, каждый должен жить по — своему разумению, — озвучил азы учения адепт.
— Вот и я о том же, — надул губы молодой анархист, в душе понимая, что атаман всюду прав — нельзя боевых соратников предавать. Ведь, выходит, это они с Алексеем всю кашу заварили. Хотели чуток голодающим однополчанам помочь, а сотворили настоящий военный переворот в городе. Андрюха тяжело вздохнул и с надеждой взглянул в глаза атаману: — И как теперь выкручиваться будем?
— Раздобудь-ка мне шахматную доску с фигурами, — отдал неожиданный приказ командир.
