Едва переговорщики от полиции начали засыпать Холуилла вопросами, он понял, что их беспокоит нечто большее, нежели мошенничество и общественное негодование. «А нет ли среди персонала «Амвэй» сторонников движения «Фалуньгун»? — спрашивали они. — Кто конкретно проверяет личные дела торговых агентов из Тайваня?» «Один из полицейских открытым текстом велел мне избавиться от всех адептов «Фалуныуна», — вспоминает Холуилл. — Я ответил, что эта мера ничего не даст, а только разозлит американский Конгресс. Впрочем, добавил я, если кто-то возьмется проповедовать в рабочее время, такого человека мы уволим. Полицейский подарил мне пристальный взгляд и сказал: «Советуем быть повнимательней»». Сардонический тон репортажа в иностранной прессе отлично отразил параноидальные настроения, царившие в ту пору среди китайских властей, обеспокоенных появлением всевозможных «амвэев» и «эйвонов». «Неужели за фразой «С толстой сумкой на ремне «Эйвон» в дверь стучит ко мне» кроется тайный, контрреволюционный смысл?», — интересовалась первая же строчка статьи. В глазах китайской службы безопасности именно так оно и было.
В Китае партия плотно контролирует религию, предписывая лишь пять официальных вероисповеданий, причем все службы должны регистрироваться в местном филиале Управления по делам религий. Неправительственные организации и частные благотворительные общества с трудом закрепляются на китайской почве по аналогичным причинам: правительство неохотно идет на регистрацию, которая необходима для создания прочной правовой основы их деятельности. Партийное руководство религией, неправительственными организациями и «дамой из «Эйвон»» базируется на том же принципе, не позволяющем им превратиться в конкурирующие центры власти.
Хотя в глазах Запада сетевой маркетинг выглядит вполне невинным, в Китае эта практика напоминает зажигательную гранату, начиненную всеми теми компонентами, что так беспокоят КПК, едва речь заходит о религии и неправительственных организациях. Собрания привлекли десятки тысяч людей, которые — следуя своей вербовочной роли — выходили к трибуне и разражались вдохновляющими речами о том, какие блага принесла им эта деятельность. Герберт Хо, работавший на «Амвэй», вспоминает, как некий мужчина на одном из таких собраний жаловался, что проработал на партию тридцать лет и ничего за это не получил. «Три года назад я вступил в «Амвэй» и уже накопил достаточно денег, чтобы купить квартиру и послать детей в колледж.
«Амвэй» — мой новый дом», — расчувствовался выступавший. Хо присовокупил: «Чиновникам было неуютно слышать такие речи. Попахивало религией, и китайские власти отнеслись к этой идее очень прохладно». Вдобавок иностранные фирмы порой вели себя опрометчиво; например, одна из компаний легкомысленно назначила вербовочное собрание на 4 июня, годовщину кровавых событий 1989 г.
Некоторое управленцы признают, что полиция в чем-то права. Многие члены движения «Фалуньгун», которым запрещено устраивать сходки, стали вступать в ряды сбытовых групп. Один из сотрудников рассказывает: «Когда наша компания устраивала крупные собрания, фалуньгуновцы тоже собирались в уголке. Правительство лишило их средств к существованию, так что наши сбытовые группы стали для них очевидным местом работы». Правительственные ведомства, отвечающие за внешнюю торговлю и трудовые вопросы, поддерживали респектабельных сетевиков, поскольку они создавали рабочие места и генерировали доходы. Однако этим ведомствам не хватало политического веса противостоять органам госбезопасности и полиции.
Энергичность, с которой правительство и китайские СМИ взялись осуждать сетевой маркетинг, лишний раз подчеркивает озабоченность КПК. Одна относительно либеральная газета на юге страны назвала такие компании «независимыми княжествами, стоящими над законом и напоминающими религиозные культы». Полиция утверждала, что эти фирмы желают контролировать «тело и душу» своих сотрудников. К тому времени слово «культ» стало настоящим политическим жупелом из-за ассоциации с движением «Фалуньгун», объявленным вне закона. Госсовет, критикуя сетевой маркетинг, пользовался формулировками, вполне применимыми и к самой КПК: «организация закрыта для аутсайдеров, механизм функционирования носит секретный характер, а сеть дистрибьюторов охватывает всю страну».
