Партия расстрелянных - страница 214
Следует заметить, что в этих данных присутствует, хотя и в небольшой мере, повторный счёт, поскольку многие политзаключённые, прежде всего из числа оппозиционеров, осуждались за этот период по 2—5 раз.
В 1992 году начальник отдела регистрации и архивных форм Министерства безопасности Российской Федерации сообщил данные, охватывающие все годы Советской власти. Согласно этим данным, за 1917—1990 годы по обвинению в государственных преступлениях и по некоторым другим аналогичным статьям Уголовного кодекса было осуждено 3 853 900 человек, из которых 827 995 чел. были приговорены к высшей мере наказания [1117]. Эти данные также не ставят под сомнение близость к истине данных, содержавшихся в справке 1954 года. Расхождения в численности приговорённых к высшей мере наказания могут быть объяснены тем, что в последнем случае понятие «политзаключённые» толковалось более расширительно («осуждённые по некоторым другим аналогичным статьям Уголовного кодекса»), а также тем, что часть приговоров к высшей мере наказания не была приведена в исполнение и при пересмотре дел была заменена приговором к длительным срокам лишения свободы.
Динамика политических репрессий была отражена в составленной в 1954 году работниками МВД таблице, характеризующей численность осуждённых по делам, проходившим через органы ВЧК—ОГПУ—НКВД в 1921—1940 годах. Эти данные несколько превышают число осуждённых по собственно политическим делам в 20-е годы, поскольку органы ВЧК—ОГПУ вели в этот период следствие и по некоторым другим видам преступлений, например, экономическим.
Согласно данным таблицы, в 1921 году, когда на части советской территории ещё велись военные действия и насчитывалось немало белогвардейских банд, число осуждённых составило 35,8 тыс. чел. Оно резко упало в последующие два года (6 тыс. в 1922 и 4,8 тыс. в 1923 году), а затем стало расти, достигнув 17,8 тыс. в 1926 и 33,8 тыс. в 1928 году. Последующий, более значительный рост отражает расширение репрессий по отношению к оппозиционерам, беспартийным специалистам и в особенности к крестьянам, дававшим вооружённый отпор чрезвычайным мерам и насильственной коллективизации. По сравнению с 1929 годом (56,2 тыс. чел.) число жертв политических репрессий увеличилось в 1930 году почти вчетверо, достигнув 208 тыс. чел. На протяжении дальнейших трёх лет число репрессированных измерялось также трёхзначными цифрами (180,7; 141,9 и 239,7 тыс. чел.). Уменьшившись в 1934 году в 3 раза по сравнению с 1933 годом, после убийства Кирова оно превысило показатели периода насильственной коллективизации (267,1 тыс. в 1935 и 274,7 тыс. в 1936 году) [1118].
В 1937—1938 годах произошёл качественный скачок, о котором пойдёт речь в разделе 6.
Первым источником статистических данных по этому вопросу являются результаты переписи 1937 года (объявленной фальсифицированной и вредительской, поскольку она отражала неблагоприятную картину демографического развития СССР в 30-е годы) и переписи 1939 года. Согласно данным этих переписей, в тюрьмах, лагерях и спецпоселениях содержалось на 1 января 1937 года не менее 1,8 млн чел., на 21 февраля 1939 года — не менее 2,6 млн чел. [1119] Из этого числа около миллиона человек составляли спецпоселенцы, т. е. бывшие раскулаченные, подвергнутые депортации. Для этой категории населения в конце 30-х годов было отменено лишение гражданских прав, в результате чего условия жизни в спецпоселениях приблизились к общим по стране.
Более детальные данные содержатся в сводной статистической отчётности ГУЛАГа, докладных записках руководства ГУЛАГа на имя наркомов внутренних дел и докладных записках последних на имя Сталина. Эти данные статистического учёта, проводившегося с бюрократической аккуратностью в недрах самой репрессивной машины, с полным основанием могут быть признаны достоверными. Ведь руководство НКВД не было заинтересовано в преуменьшении численности заключённых — уже потому, что производственные планы лагерей рассчитывались в соответствии с числом находившихся там арестантов.
