Партер и карцер - страница 42

В весьма многих балетах последний акт не имеет уже ничего общего с фабулой и является как бы хореографическим дивертисментом («Спящая красавица», «Щелкунчик», «Коппелия», «Конек-Горбунок», «Пахита», «Дочь фараона» и др.). Исключением являются «Лебединое озеро», «Корсар», «Эсмеральда», «Баядерка» и др., в которых с самого начала и до самого конца красной нитью идет пантомимная драма.

Итак, балет есть изящное искусство весьма высокой марки, имеет среди своих представителей такие гениальные артистические силы, как Цукки, Гримальди, Кшесинская, Леньяни, Павлова 2-я, Гердт, с одной стороны, и Чайковский, Глазунов, Делиб, Сен-Санс и Мариус Петипа, с другой, и, следовательно, увлечение балетом с эстетической точки зрения для интеллигентного, развитого и вообще интересующегося искусствами человека вполне естественно и нормально. Даже скажу больше. Видеть «Эсмеральду» с Цукки или Кшесинской, «Лебединое озеро» с Леньяни и «Жизель» с Павловой и после этого утверждать, что балет есть дрыганье ногами и пустая забава богачей, значит быть полнейшим профаном в искусстве и эстетике и упрямым ослом и идиотом в жизни.

Само собой разумеется, что в посещении буквально каждого балетного спектакля в течение многих лет играют большую роль привычка и даже до некоторой степени личные привязанности и знакомства.

Насколько понятна возможность смотреть или прослушать 25 раз «Спящую красавицу», или «Лебединое озеро», или «Раймонду», настолько странным казалось бы посещение в 40-й раз «Конька-Горбунка» или «Дон Кихота», но это объясняется просто силой привычки к театру, который для нас, балетоманов, в особенности в антрактах, является клубом, в котором встречаешься, по крайней мере, с сотней знакомых и друзей, узнаешь всевозможные новости, выпиваешь с кем-нибудь из друзей за приятной беседой бутылочку доброго вина. Весьма часто здесь встречаются и по всевозможным делам, которые тут и решаются. А есть, конечно, и такие, которые идут смотреть в 40-й раз «Дон Кихота» не столько ради самого «Дон Кихота», сколько в силу притяжения некоторого магнита, тем более если в этом балете магнит не занят и сидит где-нибудь в креслах или ложе!.. По словам покойного К. А. Скальковского, это есть одно из верных, но иногда опасных средств сделаться самым отчаянным и записным балетоманом.

Походивши целый год в балет, я неизбежно перезнакомился почти со всеми артистками и артистами балетной труппы, и в силу этого вся моя жизнь так тесно связалась с балетом, что буквально все события жизни и весь ход ее как бы отпечатываются на фоне Мариинского театра.

Балет, как и следовало ожидать, нисколько не повлиял на ход моих занятий в училище, а если и повлиял, то исключительно в хорошую сторону, то есть я из боязни не попасть в отпуск и пропустить таким образом спектакль стал лучше заниматься и строже придерживаться инструкций училища. Администрация училища разрешала мне частным образом являться после спектаклей не в 12 часов ночи, а в 12 ½ и даже в 1 час, что позволяло мне по окончании спектакля проторчать определенное время на артистическом подъезде и иногда даже проводить до дому кого-либо из артисток или поужинать в компании товарищей по театру.

В начале февраля 1904 года в театре разыгралась довольно скверная история, в которую я был замешан как пострадавший и благодаря которой чуть было не вылетел из училища. Началось с того, что юнкера в училище, зная меня и Н. В. Савицкого за постоянных посетителей балета и имеющих там обширные знакомства, часто просили доставать им билеты, что мы охотно и делали. Так как в этот период, то есть перед уходом со сцены М. Ф. Кшесинской, театр был каждый спектакль переполнен и достать в кассе билеты было совершенно невозможным, то мы, обыкновенно, пользовались любезностью М. Ф., которая благодаря своему влиянию записывала нам вперед в кассе билеты, которые нам и оставляли или же посылали прямо на квартиру Кшесинской, а мы перед спектаклем заезжали к ней за ними.