Наша боевая колонна уже преодолела не один десяток километров и дело подходило к полудню… Когда коварный враг применил против нас запрещённое всеми международными конвенциями бактериологическое оружие! Причём сделано это было с изуверской изощрённостью… То есть его действие оказалось по-садистски выборочным, и в зону сплошного поражения попала самая гуманнейшая разведгруппа спецназа… А именно — третья! То бишь наша…
Безжалостный к невинным советским солдатам-интернационалистам крайне реакционный заморский империализм применил против нас самое страшно-изматывающее на войне биологическое средство — дизентерийную палочку. Если быть поточнее, этих смертоносных палочек оказалось десятки тысяч и это на каждого нашего бойца!.. Включая как старшего лейтенанта Веселкова, так и прапорщика Акименко. И самое страшно-неприятное средство поражения стало действовать на всех нас почти одновременно.
Первым был сражён разведчик Микола Малый. Он на полном ходу молча свалился с брони и исчез в пыльном шлейфе. Когда броня остановилась, а пылюка рассеялась, то выяснилось самое ужасное… Позади боевой машины никого не оказалось. Разведчик Коля пропал совершенно и абсолютно. Однако на наши встревоженные окрики из ближайших кустов саксаула послышалось что-то знакомое.
— Да, щас я! — успокаивал нас Малый. — Подождите трошки!.. Скоро буду!..
Обстановка в группе сразу же нормализовалась. Стало ясно, что ничего страшного с Колей не произошло и вскоре он присоединится к остальному личному составу. Но военный юморист Лукачина всё же решил пощекотать ослабшие нервишки своего землячка. Втихомолку ухмыльнувшись, он запустил двигатель и даже проехал вперёд пару метров. Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы поторопить Миколу без лишних слов. Тот буквально вылетел из саксаульных зарослей, подтягивая на ходу штаны и негромко чертыхаясь. Когда Малый вскарабкался на броню, то он даже попытался отшутиться…
— Да живот чегой-то прихватило! Наверное, съел что-то не то…
Однако его шуточка оказалась очень уж актуальной и спустя триста метров точно такая же история повторилась. Но уже с другим нашим солдатом. Правда на этот раз Лука сделал остановку «по требованию». Наш механик сочувственно посмотрел в спину убегающего Билыка, но затем и сам вылез из своего люка, чтобы без промедлений умчаться в противоположную сторону…
— Да вы назад поглядите! — добродушно посмеивался Малый. — На нашу вторую броню!..
Мы посмотрели назад и увидели сидящими на БМПешке только половину её пассажиров. Зато кусты справа и слева колыхались от шагающих напролом фигур.
Тут командир группы понял в чём собственно дело и сразу же принял все необходимые меры. Во-первых, он запретил нам пить сырую воду из «того самого» водоёма. А во-вторых: приказал убрать в башню мешок с сушеной алычой.
— На привале вскипятим воду, вот её и будете пить! — говорил Веселков, недовольно морщась. — А то вы так всю пустыню обдристаете!
Я подумал, что в данной ситуации следовало сказать «обдрищете», но придираться к словам командира как-то было неудобно.
Спустя двести метров выяснилось, что и командир попал под действие вражеского средства поражения. Вместе с ним удобрять бескрайнюю пустыню отправилось более половины бойцов с нашей брони. Дольше всех к спасительным зарослям добирался наш «подранок»… Лёня Тетюкин… Он проскакал на одной-единственной здоровой ноге с десяток метров и мгновенно занял боевую позу за ближайшим кустом…
— Вот бедолага! — подтрунивал над Пайпой неугомонный Витя Билык. — Ему только-только повязку свежую наложили…
— А он босиком… — оскалил свои зубки Микола. — Ну, ни стыда и ни совести у человека! А ведь у меня больше бинтов нема…
Однако помимо перевязочных средств в большущем дефиците оказались газеты. Потребительский спрос возрос на них моментально, и теперь многие поминали поистине добрым словом запасливого товарища парторга.
А остальная наша колонна уже отдалилась от нас на очень приличное расстояние, и командир решительно стал всех поторапливать. Затем ожила радиостанция и Веселкову пришлось объяснять капитану Перемитину столь неожиданные причины задержек в пути…
