— Послушай, тебе надо получить новые свидетельские показания Латора. Он главный, если не единственный, кто может опознать Асбьерна Сэвога и подтвердить его личность за последние восемнадцать месяцев.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю о том, что встречал Асбьерна Сэвога уже несколько раз за последнюю неделю. Правда, тогда у него была борода и длинные волосы. И совсем другая одежда. Да и называл он себя по-другому.
— Как же?
Асбьерн Сэвог демонстративно потряс наручник, как бы пытаясь вырваться из объятий прошлого, которое грозило захватить его навсегда.
— В последний раз, когда я встречал его, он звался Хансом Хаугеном.
Данкерт Мюус перевел взгляд с меня на Асбьерна Сэвога и затем опять на меня.
— Так что нет ничего странного в том, что вы обнаружили его отпечатки пальцев на журнале, который я нашел в его доме на хуторе. Или, может быть, я не прав?
Мюус кивнул. Затем подозвал к себе двух служащих аэропорта и приказал им задержать отправку самолета с Латором на борту. Один из служащих поспешил к телефону, другой же прошел через паспортный контроль и скрылся в недрах аэропорта.
Я оглянулся.
— Всем нам надо поговорить друг с другом.
— Да, сейчас это становится необходимым, — ответил Мюус. — Но сначала мне надо дать Сэвогу чуть большую свободу передвижения. — И он ловко переместил стальной манжет наручника со щиколотки Кари Карсте на ее кисть. Один из сотрудников службы безопасности провел нас в служебную комнату таможенного досмотра.
Скованная наручниками троица пристроилась на скамье вдоль спартанского стола. Сам же я чувствовал себя почти в состоянии невесомости, так как не был отягощен ничем иным, кроме лежащего на сердце камня.
Мюус тяжело взглянул на меня и сказал:
— Да, Веум, теперь еще раз — и помедленнее.
— В квартире Кари Карсте сегодня ночью я нашел фотографию, которая была последним недостающим кусочком мозаики.
Я увидело, как она передернулась, когда я достал из бумажника фотографию и положил ее на стол.
— Ну и что? Я узнаю Александра Латора, но кто другой парень? — раздраженно спросил Мюус.
— Это должно быть, Ханс Хауген.
— Но ведь ты же только что сказал… — Он посмотрел на Асбьерна Сэвога.
— Естественно, я имею в виду настоящего Хаугена, того, кто сгорел на пожаре полтора года назад. — Я повернулся к Кари Карсте. — Ты давно знала его. Именно через него ты познакомилась с Латором в Лондоне.
— Я?
— Нет смысла отрицать очевидное. Сейчас я все знаю.
— Подожди, Веум, подожди! — тут же вмешался Мюус. — Будь любезен, — все с самого начала. О чем, собственно, идет речь?
— О вечном — деньгах.
— Каких деньгах?
— Коротко. Деньгах, которые унаследовал Ханс Хауген и которые он решил потратить на образование Александра Латора в виде спонсорского взноса. Своего рода стипендия, если ты понимаешь, куда я клоню.
— Не совсем, но в общих чертах… Я не очень понимаю, что побудило его так поступить, но… — Он пожал плечами.
— Этого я от тебя и не ждал, Мюус.
Он настороженно взглянул на меня.
— Объясни.
Теперь настала моя очередь пожать плечами.
— Итак, полтора года тому назад сгорел Хауген. По всей вероятности, мы так и не узнаем, что случилось в действительности. Может быть, доза наркотика была слишком большой. Может быть, пьяная драка, а может, он умер и своей смертью. Самое главное, что он умер. Для Латора это могло стать катастрофой. Ведь Хауген забрал с собой стипендию в тот мир, где нет материальных ценностей. Но Латор знал, что ему делать.
— Да?
— Он договорился с другим студентом, Асбьерном Сэвогом, что тот выступит в роли Ханса Хаугена, — и наверное, обещал с ним поделиться… Или нет? — спросил я Асбьерна Сэвога, который только цинично усмехался, слушая мои речи.
Он даже не ответил.
— Так что Асбьерну Сэвогу оставалось умереть. Однако ему нужно было получить на это согласие своей жены, Сирен Сэвог, и Кари Карсте, которая давно знала Ханса Хаугена. Последнюю удалось, по всей вероятности, легко уговорить, ведь она уже не раз помогала Латору. Она нашла ему работу в «Акционерном обществе Бернера», а затем и в отеле. — Теперь я обратился к Кари Карсте: — Не так ли?.
Но и она ничего мне не ответила.
