Повторялось это уже не однажды, и Толя, поняв, что старшина хитрит, тоже решил пойти на хитрость.
В начале мая получили разведчики задание захватить языка в квадрате N. Предполагалось, что туда прибыли новые части. Нужно было уточнить. Разведчики, готовились тщательно. Готовился и Толя. Тайком, конечно.
В ту ночь, когда разведчики уходили на поиск, старшина опять сказал Толе:
— Сегодня у нас очень ответственное задание. И опасное. Нельзя тебе… В другой раз.
И ушли. А Григорьев сунул за голенище трофейный кинжал — и за ними. Моросил весенний дождик, ночь была темная, самая подходящая для поиска. Разведчики шли спокойно. Толя старался не упустить их из виду, но близко не подходил.
Разведчики остановились. Прислушались, легли на мокрую землю. Лег на землю и Толя. Поползли разведчики… И Толя вслед за ними. Увлекся и не заметил, что разведчики затаились. Ползет, старается. А те услышали: ползет кто–то. Приготовились к встрече, ждут. А Толя знай себе ползет. Так и приполз прямо к старшине в руки…
А что было разведчикам делать? Враг рядом. Вернуть мальчишку назад — как бы хуже не было. Оставлять здесь нельзя. Буркнул старшина что–то себе под нос и решил:
— Пусть идет с нами. — И добавил персонально Толе: — Держись около меня.
Доползли до самого фашистского окопа. Старшина осторожно приподнялся на бруствер — наблюдает. И Толя рядом с ним. Дышит прямо старшине в ухо. Видит совсем недалеко стоит на площадке станковый пулемет и около него фриц с автоматом. Старшина, конечно, соображает, как фрица взять, но — надо же! — в это время Толя срывается с бруствера и падает на дно окопа. Фашист резко повернулся, вскинул автомат и смотрит на мальчишку. Только ведь ночь и дождик — разве разглядишь, что там свалилось в окоп. А Толя сжался в комок, скулит и крутится на одном месте. Видимо, ногу сломал. Или вывихнул. Немец постоял, постоял, жал автомат к бедру и стал подходить к Толе. А тот все попискивает и крутится потихоньку. Фриц подходит все ближе и ближе. Так и подошел к самым разведчикам.
Дальше все пошло как обычно. Навалились разведчики на фашиста: один выбил из рук автомат, другой в это время сунул ему в рот кляп, третий руки за спину вывернул. Готово!
Старшина повернулся к мальчишке, шепчет:
— Как нога? Идти сможешь?
А с ногой ничего и не случилось. Оказывается, Григорьев, упав в окоп, на ходу сориентировался, что делать. На обратном пути действовал мальчуган как заправский разведчик — четко, тихо, дисциплинированно. Не получил ни одного замечания.
На допросе пленный рассказал и с том, как, услышав шум, подумал, что в окоп свалился заяц или кабан. И пошел, чтобы уточнить…
Командир разведроты представил Григорьева к правительственной награде — медали «За отвагу» — и подумал, что из паренька может толк получиться. Не лишний он в разведке. Рискованно, конечно, только ведь разведке без этого нельзя.
А вскоре в роте появилась коза. Вручил ее старшина Толе и сказал:
— Паси. Пастухом тебя назначаю.
Парень, конечно, разобиделся, побежал жаловаться капитану. А тот смеется:
— Ничего, ничего, знакомьтесь, пусть коза тебя хозяином признает. И когда будет она за тобой без привязи ходить, пойдешь с ней в разведку.
Через три дня демонстрировал Толя свои успехи в обучении животного. Глядя, как коза ходит вслед за мальчиком, разведчики хохотали, словно в цирке. А коза, оказывается, кличку свою приняла и на зов мальчика: «Манька, Манька!» — отвечала блеянием: «М–е–е-е!»
Разработали разведчики Толе легенду и переправили его к деревне, занятой фашистами. Прошел мальчик с козой по деревне в один конец, потом в другой… А на следующую ночь вернулся в роту с интересной информацией. И еще раз ходил Григорьев в тыл врага. И опять удачно. Так бы, наверное, и прижился парень в разведроте, да приехал в бригаду командир корпуса вручать награды отличившимся. И был очень удивлен, когда из строя вышел мальчуган и, приложив руку к пилотке, представился:
— Товарищ генерал, рядовой Григорьев прибыл за получением награды!
Но руку комкор подал, как и всем другим, поздравил с наградой и даже сам прикрепил медаль к гимнастерке Толи.
